Одна из подружек фаворитки написала донос в Тайный кабинет. Фон Кобург доложил об этом королю, и девушка по приказу короля в ту же ночь была арестована. Её сначала допрашивали, а потом пытали, чтобы выяснить: нет ли здесь заговора против монарха? Как далеко распространились слухи о его постельных интересах и забавах? Урсула всё отрицала, но фон Кобург продолжал её вызывать на допросы, а Корентин старательно мучить. Он пытал её водой, огнём и калёным железом. Не давал ей пить и спать, но аристократка, рыдая, повторяла одно и то же: она никому ничего больше не рассказывала, и заговора нет.

Поняв, что девушка, возможно, говорит правду, фон Кобург спросил у короля, как с ней поступить. Гальфрид Первый, сморщившись, показал большой палец вниз. Это означало смерть. Тем же вечером князь приказал Корентину задушить пленницу, вывезти её подальше в лес и закопать. Но едва тот вошёл в её камеру, как она, всё поняв, принялась умолять своего мучителя не убивать её.

Человек со стальными нервами и железным сердцем, как называли его сослуживцы, некогда бесстрашный воин Корентин в тот момент поддался уговорам аристократки. Случилось это, когда она, гремя цепями, упала перед ним на колени и стала расстёгивать штаны, а потом прильнула к его члену, давно не знавшему женской ласки. Корентин поддался искушению. Он трижды за эту ночь взял несчастную пленницу, и делал это грубо, жёстко, торопливо, словно опасаясь, что она убежит. Хотя куда ей было деваться, прикованной, из каменного мешка?

Насладившись измученным телом бедняжки, Корентин заткнул ей рот тряпкой, набросил на голову мешок, перекинул через плечо и вывез из Макотерры. Он положил Урсулу на землю, снял мешок и вынул кляп. Девушка, вдыхая холодный ночной воздух, принялась слёзно благодарить своего истязателя и насильника, говоря, что больше он никогда её не увидит, и никто не узнает о его благородном поступке – её освобождении.

Корентин мрачно слушал девушку.

– Посмотри, что там? – спросил он, показав рукой ей за спину. Когда она обернулась, он выхватил нож и перерезал ей горло. С хрипом и бульканьем, дёргаясь в конвульсиях, Урсула повалилась в траву и вскоре затихла навсегда. Палач молча выкопал яму, бросил туда тело, забросал землёй, а потом вернулся в столицу. Теперь он был спокоен. Аристократка ничего никому не расскажет. Но с той поры Корентин понял: можно насиловать пленниц в ночь перед казнью, и ничего ему за это не будет. Зато отныне он может изливать свою похоть не с простолюдинками, а изысканными дворянками, у которых нежная кожа, изысканные манеры, а ещё они бывают очень умелыми в постели, поскольку наивно верят, что это может их спасти.

Вот и теперь, узнав о том, что жить принцессе Беатрис осталось совсем немного, Корентин вошёл в её камеру. Увидев палача, девушка проснулась и испуганно вжалась в угол, часто дыша.

– Что ты собираешься делать? – спросила она бывшего воина. Хотя ей и так сразу стали понятны его намерения – в глазах мужчины плескалось яростное желание.

7. Глава 7

– Вы сами-то как думаете, Ваше Высочество? – усмехнулся Корентин. О, как же ему это нравилось! Смотреть в глаза обреченных на смерть дворянок. Видеть их ужас от ожидания предстоящей казни, а ещё ­– бешеную надежду на спасение, когда он, истязатель и палач, давал им, прозрачно намекая на своё желание. Редкие пленницы принимались истерично кричать и пытались отбиваться, пока Корентин приближался к ним. Большинство были раньше морально сломлены и просто молча отдавались насильнику, потеряв интерес ко всему окружающему. Они словно уже расстались с собственным телом и превратились в безропотных кукол, с которыми можно было делать что угодно.