Встречались и такие, кто перед смертью воспылал бешеной похотью. Насколько помнил Корентин, за многие годы подобных встретилось ему лишь четверо. Они оказались ненасытны, и даже не просили палача, а требовали, чтобы он брал их снова и снова. Подобные ему не нравились и были даже противны, хотя и красивы. Корентин вставлял в них член, извергал семя, а потом молча уходил.

Привлекали палача другие. Те, что даже в последние часы перед смертью пытались отстоять свою честь. Таких было большинство. Ломать их гордость, – вот что обожал опытный воин и истязатель. Ему нравилось наблюдать, как ярость в их глазах сменяется отчаянием. Как они рыдают от бессильной злости и боли. Самые смелые даже после того, как Корентин брал всё, что ему хотелось, плевали ему в лицо или пытались укусить. Он лишь утирался с улыбкой и даже не пытался отомстить за дерзость.

Это было строжайше запрещено главой Тайного кабинета. Князь дал на этот счёт четкие инструкции: во время публичной казни никто не должен видеть, что аристократку били. Хотя Корентин не всегда придерживался этого правила. Он знал места на теле человека, куда можно нанести очень болезненный удар, но следа при этом не останется. Тем иногда и пользовался, когда какая-нибудь заключенная вела себя слишком смело. Например, одна дама умудрилась сильно ударить палача между ног. За это, придя в себя от страшной боли, он ответил ей тем, что схватил её соски, сжал пальцами и сильно выкрутил. Женщина закричала и лишилась чувств, и палач счёл себя отомщённым. Но на будущее постарался так не подставляться.

Сейчас Корентин решил не торопиться. У него прежде никогда не было принцесс. Потому истязатель решил растянуть удовольствие. Он мог бы содрать платье с пленницы, отвести её в пыточную, привязать к деревянному «коню», на котором пытал узников Тайного кабинета, и изнасиловать Беатрис во все дырки. Делал бы перерыв, пил вино, а потом, когда мужская сила вернётся, снова брать белое нежное тело, как заблагорассудится.

Но так Корентин поступал с обычными аристократками. Здесь же решил, что эта ночь станет для него особенной, запоминающейся. Он задумал насладиться приятным обществом принцессы так, чтобы она сама разрешила ему сделать всё желаемое. Чтобы не пришлось брать её силой, а Беатрис согласилась. В этом случае, как думал Корентин, она никогда не сможет рассказать тому же князю фон Кобургу, что палач обошёлся с ней недостойным её статуса образом.

Хотя палач прекрасно знал, что глава Тайного кабинета в курсе тайных проделок своего подчиненного. Ведь в учреждении были и другие – шпионы, приходившие к фон Кобургу с докладами. Они сообщали всё, что им казалось интересным, и князь специально подбирал таких, кто умел улавливать важные вещи, а не всякую чепуху. Так однажды ему доложили, чем занимается палач Корентин в ночь перед казнью очередной заключенной.

Глава Тайного кабинета приказал шпиону молчать и даже пригрозил, что если тот разболтает кому, его ждёт смерть. Человек ушёл, и больше его никто не видел. Фон Кобург послал следом тайного убийцу, поскольку решил всё-таки оставить тайну палача при себе. Было у князя две причины поступить так, и обе – глубоко секретные, личные. Первая – он не хотел лишаться верного бешеного пса, каким считал Корентина. Тот умел не только пытать и казнить, но и морально ломать, что очень помогало во время допросов. Вторая – фон Кобургу нравилось смотреть на то, чем занимается палач с пленницами.

Но теперь глава Тайного кабинета ничего не знал. Он даже предположить не мог, что Корентин решится на подобное. Ведь казнь байтонской принцессы отложили. Её судьбу должна была решить королева Боудика. Потому глава Тайного кабинета спокойно спал в своём особняке под надежной охраной, а палач поставил табурет перед принцессой, уселся на него, широко расставив крепкие ноги, и спросил: