Секла бы,
За горе и страдание на земле.
Нет вины! Пилат воскликнул!
Человек – проповедник,
Не виновен, и нет причины,
Смертью Его казнить!
Как у нас, так и у вас
Обычай – на Пасху,
Освобождать узника, одного.
Его Я отпускаю.
Вам Его я возвращаю.
Каиафа возмутился —
За такое действие,
Тебя, Пилат,
Народ растерзает.
Не возвращай! Распни его!
Невинный человек,
Бедный, Захария,
Публично высечен,
А ты правитель Иудеи,
Не находишь нужным,
Это прекратить?
Народ ты возмутишь!
Ты, не друг Цезаря,
Если Назарея отпускаешь.
Варавву надо отпустить.
Таково желание народа.
В минуту ярости,
Свершил он преступление.
И освобождения он ждет.
Напрасно ждет!
Пилат воскликнул —
Будет он распят!
Разве не он убил
Фарисея – Габриса? Убил
Человека знатного – ученного!
За убийство будет он распят!
Из зависти к пророку
Жизнь его хотите уничтожить.
Молодую, человека красивого,
Жизнь благородную уничтожить,
И подлую жизнь сохранить.
Народ вы подготовили, и
Ваше желание он выражает.
Было просветление у судьи.
Он сам к народу обратился.
Я возвращу вам того,
Кого вы назовете.
Ай, ай, причитал Захария,
В Иерусалиме,
Нет больше справедливости.
Горе! Горе! Детям Авраама,
Под железным каблуком
Рима! Горе нам,
Рабам языческого тирана,
Правителя Пилата.
Уничтожающим взглядом
Назарей пронзил Захария.
И превратил его,
В кучу навоза бесформенного,
Демона изувеченного.
С белой бородой старик,
Вмешался в ход суда.
Отстранил он Захария,
И к Пилату —
Верь мне Пилат,
Ты не благоразумен,
В этом деле.
Из-за одного Человека
Народ ты обижаешь.
Нам – власти, священникам,
Менее опасен бунтовщик.
Разбойник Варавва не опасен.
Опасен этот Проповедник
Учений Новых.
Назорей зашел далеко.
Тайной силой обладает.
Красота тела Назарея,
Сила глаз Его, всех покоряет.
Физическая чистота и сила его
На тебя, Пилат, воздействует,
И ты не желаешь,
Исполнить наш закон.
Из Египта,
Много таких приходит.
Они покоряют чернь.
В силы сверхъестественные,
Верить научают.
Назарей вокруг себя
Всю чернь собрал.
Учеников призвал.
Их Он научает.
Их Он воскрешает.
Через отверстие иглы,
Пройти верблюду легче,
Чем богатому войти
В Царство Небесное,
Он утверждает и
Он доказывает, ада вечного
Не избежит Великий Цезарь!
Берегись Пилат,
Милосердие к лицу,
Но как бы оно
Разума твоего не вытеснило.
Пилат возразил старику —
К смерти приговорить
Мы не имеем право.
И поверх толпы он глянул.
Богато одетый юноша,
К Пилату шел.
К балдахину подойдя,
Сверток протянул правителю.
Понтий послание жены,
Читал.
Самой красивой
Женщины Рима,
Гордой и бесстрашной,
К еврейским
Обычаям презрение
Она питала.
Она – жена Правителя, писала.
Не делай ничего
Проповеднику тому,
Иустиция просила,
Ибо, ныне, я во сне, много,
Пострадала за Него.
Толпа шумела
Синедрион давил.
Всё было, лишь времени,
На размышления Пилату нет.
Он во времени терялся.
Не отдавал себе отчета.
Что – то на него давило.
Судить, правду ложью обвинить,
Оно не позволяло.
Назарея за собой судья увлек.
И к решетке, к народу,
С Ним двинулся Пилат.
Се ваш Царь?
Толпе вопрос задал.
Вопли, дикий смех,
Священникам на радость,
В воздухе они неслись.
Не зря священники трудились.
Толпа, наученная ими,
Требовала – распять Христа.
Они приблизились к решетке.
На своем стоял Пилат.
К толпе он обращался —
При вас допрашивал,
Я Человека этого,
И ни какой вины,
Достойной смерти,
В нем я не нашел.
Вас я спрашиваю —
Как с Ним мне поступить?
По обычаю вашему,
По обычаю нашему,
На пасху отпустить,
Одного осужденного,
Ваше желание спрашиваю —
Царя Иудеев, Вашего Учителя,
Я отпускаю!?
Гул отрицания
Ответом был.
Нет, этого нам не надо!
Не этого, Варавву, Варавву!
Пилат, толпой обманутый,
И раздраженный —
Где Варавва?
Глядя на убийцу,
В упор спросил —
Ты убил Габриса?
Да, в ответ услышал,