Вячеслав Лейкин Всегда по четвергам (сборник) читать онлайн страница 16
Льдины на Неве похожи
На облака, которые
Ветер сдунул с неба.
Катя Крусанова
Скоро проснется рассвет.
Так тихо, что даже роса
На листьях не дышит.
Катя Прохорова
Бежит собака.
У нее оттопырено ухо.
Ухо – пещера для комара.
Вероника Симонова

А потом они стали зачитываться китайскими поэтами Ли Бо, Ду Фу, Бо Цзюй-и. Им невероятно нравилась естественность древних китайцев, печальная живописность этих стихов и особенно их названия, длинные, повествовательные и почти всегда от первого лица, например такие: «Стихи в пятьсот слов о том, что было у меня на душе, когда я направлялся из столицы в Сынсянь», или «Стихи о том, как осенний ветер разломал камышовую крышу моей хижины», или вот это – «Радуясь приезду моего друга, уговариваю его остаться ночевать»…

Оставалось попробовать самим написать что-нибудь в этом роде. Случай не заставил себя ждать. И вот, слегка окосев от наплыва древнекитайских чувств, они сочиняют стихи с таким же длинным и обстоятельным названием:

Наконец-то заболевший, избавленный от необходимости делать уроки, один в огромной квартире стою у окна, смотрю на весеннюю улицу и думаю о школе

1. И вот я один в квартире
Пустой и огромной, как пропасть,
Стою у окна большого,
На небо смотрю, на лужи,
На мокрую крышу трамвая,
На мокрую спину собаки.
Уроки делать не надо,
И я свободен, как ветер:
Могу почитать Майн Рида,
Могу врубить телевизор,
Могу раздвоиться, чтобы
Себя обыграть в «Мыслитель».
Но я стою и скучаю,
Свободный, стою и скучаю,
И мысли мои несутся
Туда, где сейчас перемена,
Где мальчишки пугают девчонок,
А те визжат и дерутся…
А я здесь больной, одинокий
Свои доживаю годы.
Катя Крусанова, 12 лет
2. В огромной квартире, где тихо и пусто,
Оставлен один я, больной и свободный.
Не надо сидеть над учебником нудным,
Не надо писать без конца и начала.
Лежать неохота, и вот у окна я
Стою и смотрю на сырые сугробы,
На мокрый асфальт, на весеннее солнце,
И мне почему-то становится грустно.
А в школе, наверное, тихо, как в морге,
А в классе, должно быть, задачку решают,
И мел по доске, словно птица, порхает
И вдруг осыпается, сильно прижатый.
Звонок прозвенит, все очнутся и станут
Гоняться, меняться, смеяться и спорить…
А я здесь, как рыба в огромном сосуде,
Молчу и почти погибаю от скуки.
Вова Торчинский, 10 лет
3. Наконец заболел! Заболел наконец!
Но, увы, таковы человека стремленья:
Заболеть ты старался, из кожи вон лез,
Пил холодную воду из ржавого крана,
В чайник градусник дряхлый макал, изощрялся, старался –
Заболел наконец. И кричать бы: «Ура! Заболел!»
Но грызет тебе сердце унылая серая скука…
Славка Рыбин, наверно, Наташке опять
Пару кнопок на стул положил (так, змее, ей и надо),
Без меня дальше всех будет Димка Бурнакин плевать,
Ботаничку, должно быть, опять разозлят забастовкой,
А Круншпицин мне марки уж месяц не может вернуть.
Там, внизу, там весна, все сияет, играет, поет…
Я в огромной квартире один идиотом сижу,
Да вдобавок еще почему-то мне хочется в школу.
Сева Зельченко, 10 лет
4. Стою у окна задумчивый,
Гляжу на узкую улицу.
По ней грохочут троллейбусы,
Не могут отгрохотать.
И звон сосулек раскатистый
Несется все дальше по воздуху,
И школа видна за деревом –
Рукой до нее подать.
Но я отделен от школы
Стеною из одеяла,
Стеной из микстур и таблеток,
Нельзя ее перелезть.
Так хочется все мне бросить
И убежать отсюда
Туда, где идут уроки
И где перемены есть.
Марьяна Орлова, 12 лет

Книга поэта Михаила Кузмина, которую он не написал

А написали за него другие.

Другие увидели портрет Михаила Кузмина, нарисованный Константином Сомовым, и попробовали вообразить, какую книгу стихов мог бы сочинить поэт с таким лицом.