– Я не могу накалякать. Лучше я вообще ничего не напишу, чем потом это позорище будут связывать с моим именем.

– А клип? С ним какие проблемы?

– Не знаю. Просто все это настолько мерзко… Такое чувство, что ковыряюсь в навозной куче.

– Знаешь что, Тём? – В голосе Макса послышалось раздражение. – У тебя слишком много понтов. А по факту – импотенция.

– Творческая, дебил, – огрызнулся Артём. – И это я только про Костровых сказал.

– Ну а что тебя вдохновляет? Люди же как-то решают эти проблемы. Покури чего-нибудь, выпей, сходи в церковь, на концерт. Что-то же тебя должно цеплять?

Повисла короткая пауза.

– Ну, все ясно, – Макс приблизился к моей кровати.

– Что тебе ясно?

– Может, она тебя и вдохновляет, но отвлекает еще больше. Я сейчас кое-что скажу, только не бесись. Хорошо? – Макс отошел и через полминуты его тихий, доверительный голос снова донесся откуда-то сзади, где, вероятно, сидел Артём. – Мне она очень нравится, ты знаешь. Это самая лучшая девушка из всей твоей коллекции: добрая, умная, и с ней ты становишься нормальным, вполне вменяемым, иногда даже приятным человеком, но, реально, сейчас из-за нее ты чуть не умер. Нет, ты сам понимаешь это? Кому рассказать – не поверят. Чернецкий слился из-за какой-то токсичной бабы.

– Ты чего, Котик, ошалел? – так же тихо, но очень зло прошипел Артём. – Это же Вита!

– Вот-вот. О том и речь. Я тебя не узнаю. Совсем.

– Я понял, – Артём смягчился и рассмеялся. – Ты просто ревнуешь, что я люблю ее так же сильно, как и тебя.

– Думай, что хочешь, – фыркнул Макс. – Но я сегодня на полном серьезе стрессанул как никогда.

Они замолчали. Мне уже давно стоило «проснуться», потому что получалось, будто я подслушиваю, а я этого не хотела. Однако момент был не лучший.

– Так куда в итоге ты собираешься? – спросил Макс.

– В Капищено.

– Это еще что?

– Место одно под Псковом. Меня туда суицидник направил. Сказал – лучшее место на земле. Круче Диснейленда. Большой старинный дом, дикая природа, воздух и, кроме пары пацанов, никого в округе.

– Дом престарелых?

– Да иди ты.

– Значит, клипа не будет?

– Пока нет.

– Тём, – Макс помолчал. – Пожалуйста, хватит уже все разрушать. И раз уж у тебя не «прет», можешь просто ничего не портить?

– Не знаю. Для того чтобы что-то создавать, нужен какой-то интерес, стимул, а у меня его нет. Так что? Ты с нами?

– Не знаю. Вы там, может, за целый день из комнаты не выйдете, а мне что с незнакомыми пацанами делать?

– Может, и не выйдем, – усмехнулся Артём.

Из коридора послышались шаги, а затем голос врачихи:

– Ну, чего сидим? Сказала же – забирайте свою красавицу и уходите. Хватит. Четвертый час спит. Начальство мое узнает – неприятности будут у всех. Дурдом на выезде, честное слово. Я из-за вас два обхода пропустила.

Кто-то быстро подошел к моей кровати, и не успела я развернуться, как оказалась у Артёма на руках.

– С ума сошел? – Я тут же проснулась. – Тебе нельзя поднимать тяжелое.

Весной у Артёма была сломана ключица, и он только недавно снял бандаж.

– Ты совсем легкая стала. Придется откармливать.

– У меня там туфли.

– Макс заберет.

Несколько долгих секунд мы просто смотрели друг на друга. Слов не было.

– Все же хорошо, а ты плачешь, – левая бровь насмешливо взлетела, и он прижался губами к моей мокрой щеке.

– Извини.

– Перестань, а то я тоже расплачусь.

– Сейчас мы все тут разрыдаемся, – нетерпеливо одернула его врачиха. – Давайте-ка на выход.

Макс отставил на тумбочку бумажный стакан из-под кофе, наклонился и поднял мои туфли:

– Сейчас проверим, наша ли это Золушка.

– Не нужно, я сама.

Я задергала ногами, но Макс все равно поймал их и надел туфли, после чего Артём опустил меня на пол: