Но прикурить не успел, потому что это действительно было уже слишком, и хотя я понимала, что он нарочно меня доводит, разозлилась не на шутку. Шорты были мои любимые, шоколад мог не отстираться, а под задом стало омерзительно мягко и липко.

Захватив горсть шариков, я пульнула их в него и ринулась в наступление. Пусть это было не по правилам, но я всё же успела огреть его подвернувшейся под руку миской. Правда всего один раз, потому что он тут же отнял её и встал в закрытую боксёрскую стойку.

— Вот теперь бей!

Каждый мой удар он отбивал или отводил в сторону ладонью. Так что, теперь моей задачей было не просто ударить, а изловчиться и попасть.

Когда же стало ясно, что у меня ничего не выйдет, я раздосадовано задрала ему майку и в пылу азарта смачно растерла оставшуюся порцию шариков по животу.

Лицо его удивлённо вытянулось.

— Ты измазала меня в какашках.

— Ты первый начал.

— У нас такое делают с проигравшим. А ты меня ещё не победила. Сейчас заставлю слизывать.

— А ты будешь стирать мои шорты? — Я развернулась к нему задом.

Он неопределенно хмыкнул.

— Ладно, извини. Глупо вышло, — я опустила глаза. Весь пол был в шоколаде. — Давай убираться.

8. Глава 8

Вита

Хозяина дома звали Влад. Он долго водил нас по дому и показывал огроменные залы и многочисленные спальни, все стены которых совсем недавно были выкрашены в одинаково сочно-зелёный цвет. Чему Артём, да и все мы, очень удивились, а Влад пояснил, что для продажи главное — чистота, а новые хозяева пусть красят, во что угодно, потому что краску в таком количестве им удалось достать почти даром, прямо с производства, при условии, что они возьмут именно этот цвет. Продали её им в «левых» бочках и, очевидно, незаконно, но его это совершенно не волновало, так как в их семье лишних денег нет.

Из-за ремонта большая часть мебели была кое-как втиснута в две комнаты, но несколько массивных кроватей и шкафов остались на своих прежних местах. Больше всего меня поразила кровать с балдахином: деревянным каркасом с резными украшениями на столбах и толстыми складчатыми золотистыми шторами, ниспадающие полы которых были подвязаны в углах белыми шёлковыми лентами с кистями, и одна из ванных комнат со старинной ванной на медных ножках под квадратным распашным окном.

В остальном я почти ничего не видела. Помещения, лица, голоса — всё расплывалось в тумане. Я чувствовала, что сильно устала, но глядя на жизнерадостную, энергичную Зою, признаться в этом никак не могла. Поэтому тенью таскалась за всеми по этажам, а когда Артём спрашивал, нравится ли мне, отвечала, что "очень". Однако на третий этаж не пошла. Оттуда сильно тянуло запахом краски и меня снова затошнило.

Села на декоративную кушетку и бездумно выпала из времени, а очнулась с абсурдным ощущением того, что все уехали и бросили меня одну в этом чужом и непонятном доме. Как будто теперь я его пленница и больше никогда отсюда не выберусь.

Запаниковав, я выбежала в коридор и стала звать Артёма. Как если бы снова попала в тот полуразрушенный корпус и слышала зловещее хлопанье дверей.

Посреди гостиной залы с колоннами и камином друг напротив друга стояли здоровые дутые диваны и кресла. Балконная дверь была распахнута настежь и через неё в комнату проникал сухой нагретый воздух.

Сам балкон оказался просторным, каменным, тянущимся вдоль всего внешнего фасада дома с полукруглой площадкой над крыльцом. Отсюда была видна значительная часть сада, подъездная аллея, фонтан со скульптурой античной девушки и ворота. В воздухе витал насыщенный аромат цветов. В отдалении плотной стеной повсюду возвышался лес.