Красоткой, как раньше, ей уже не быть, но плюсы в новом теле всё-таки имелись: ей семнадцать или восемнадцать лет, кожа без высыпаний, кривые зубки поражали белизной.

Томка настолько увлеклась разглядыванием отражения, что совершенно запамятовала о девочках, тихо стоявших рядом и наблюдавших, как она разговаривает сама с собой на непонятном языке, вертится перед зеркалом и вздыхает.

Решив, что Тома горюет, Чиа подбежала к сундучку, достала отрез ткани. Потом подошла к печальной Томке и накинула ей на плечи.

Тамара едва сдержала слёзы, тронутая добротой правнучки Та; от жалости к себе, от обиды за новое тело.

Только сейчас она осознала, как сурова к ней судьба, как жестоко наказание! Она была красавицей, почти принцессой, у неё имелись толпы поклонников, её внимания добивались… А теперь пинком под зад жизнь столкнула её с пьедестала в жуткий свинарник! Забрали её любимое тело!

– За что?! – вопрошала она, вытирая слёзы. От роскошной красавицы не осталось и следа. Всё растаяло как дым, словно никогда и не было.

Маута вернулась с чашкой отвара. Следом за ней приковыляла Та.

Чуть позже Томка сидела в небольшой компании семьи Та, пила сладкий отвар и покусывала щеку изнутри, пытаясь взять себя в руки.

Как бы то ни было, она не сдастся. И вскоре девочки с удивлением наблюдали, как Тамара снова крутилась перед зеркалом, вороша волосы, и пыталась по-разному уложить их.

«Широкие скулы можно спрятать, – она поправила волосы и повертела головой. – Если здешние так не носят, их проблемы, я буду. Если выщипать брови, подобрать нормальный цвет туники, подвести глаза… – будет гораздо лучше».

Томка решительно сжала кулаки и поклялась себе: «Как бы то ни было, я не сдамся!»

Девочки и Та, поражённые грозной интонацией Тамаа, обращённой не к ним, посмотрели друга на друга.

Злость придала Тамаре упрямства, и она принялась прилаживать яркую ткань поверх туники.

Когда справилась, на ней оказалось своеобразное платье с красивыми складками. Все восторженно ахнули.

Чиа принесла ей свои пояски. Впору к обнове пришёлся простой – плетённый с мелкими раковинами.

Довольная Тамара вертелась перед зеркалом, оценивая результат. Войдя в раж, пальцем разделила волосы пробором и быстренько сплела из коротких волос колоски.

– Хорошо? – спросила, повернувшись к Чиа и Мауте, к которым присоединились Юби и Та. Судя по выражению довольных глаз зрительниц, получилось очень даже неплохо. Ожидая продолжения, девочки достали и расставили на столе баночки с косметическими средствами.

Тома принялась разглядывать разложенные богатства, но ей совсем не хотелось совершать первый опыт на людях и становиться всеобщим посмешищем. Однако Юби, Чиа, Маута и даже Та наперебой убеждали её попробовать.

Вскоре чья-то ручка уже малевала чёрную бровь на её переносице, другая творили «красоту» на губах.

Когда закончили и отступили, Тамара потеряла дар речи, потому что такой мартышкой она быть не могла! Плакать или смеяться? Однако старушка Та стояла весьма довольная, гордая собой и девочками.

«Значит, постарались на славу! – мартышка в зеркале криво улыбнулась Томке в ответ. – Ну, здравствуй, местная красотка, будем знакомы».

Зато Тома приобрела подруг. Чтобы не расстраивать их, выпрямилась и гордо продефилировала по комнатке. В зеркало старалась не смотреть, чтобы не расстраиваться. Достаточно лишь короткого взгляда на своё отражение, и настроение снова испортится.

Юби схватила Томку за руку, потянула из комнаты.

Томка упиралась. Но плутовки вытащили её в общую комнату, где отдыхал и ужинал Вапл.

Увидев Тому, разукрашенную юными кокетками, он замер, перестал жевать. Затем с усилием проглотил пирог, повернулся к Та и что-то прохрипел: