– Нет ни малейшего потенциала? – переспросила я, но знала, что она имела в виду. Я хотела, чтобы она это объяснила. Разговоры меня ни к чему не привели, совершенно точно. Никто меня не понимал.
Она постучала своими ярко-голубыми акриловыми ногтями по белой скатерти, которой был накрыт стол, и откашлялась.
– С тех пор как мы с тобой познакомились, Блю, я поняла три важные составляющие твоей личности.
– Так, началось, – застонала я, хотя сама на это напросилась.
– Во-первых, ты дикая, наглая и безжалостная.
– Я…
– Микрофон у меня. Не перебивай.
Она помахала пальцем перед носом у Картера, которому, судя по виду, было забавно. Он выглядел почти обалдевшим. Потерявшим голову? Он на меня так никогда не смотрел.
– Во-вторых, ты смелая и импульсивная, ты также самая добрая и самая щедрая девушка, которую я когда-либо знала. Ты не умеешь скрывать свои чувства. Больше всего ты ценишь любовь, даже в ее отсутствие.
«Даже в ее отсутствие».
– В-третьих… – Ей было трудно встретиться со мной взглядом. Я знала, что за этим последует.
– Ты многое потеряла. Ты занижаешь значимость своей боли. Ты ведешь себя так, будто ее нет, будто она не является частью тебя, когда она на самом деле стала тобой.
Напитки принесли на серебряном подносике, нарушив ауру, которую Фон создала вокруг нашего стола. Я не могла отвести от нее взгляд. Она не могла отвести взгляд от меня.
К этому времени мы дружили с Фон уже десять лет. Она видела, в какие отношения я вступала, мои случайные связи, токсичность отношений, которую я принимала, потому что не знала ничего другого. Нормальной жизни дома у меня не было (и нет до сих пор), все от меня отворачивались. А в голове у меня было еще хуже.
После окончания средней школы я убедила маму взять десять тысяч из траст-фонда, который отец оставил мне. Он говорил маме, чтобы снимала деньги только после того, как я получу высшее образование, но ее больше волновало то, как бы сделать так, чтобы я ей не мешала и не попадалась на глаза.
В тот день она нарушила обещание. Своему мужу, себе, мне.
Я попросила ее нарушить это обещание.
Я думаю, что мы были двумя сторонами одной монеты – потускневшими, проржавевшими и разбитыми.
Наверное, я больше походила на свою мать, чем думала.
Мы с Фон взяли годичный перерыв. Полгода мы путешествовали по Австралии, трахались с какими-то парнями, целовались с какими-то девчонками, пили отвратительное пиво, за которое платили серфингисты, и пытались плавать с аквалангом. Ключевое слово здесь – пытались.
Когда мы вернулись, то обе устроились на работу в мини-маркеты. Они располагались очень удобно, всего в пяти минутах ходьбы, поэтому каждый день в обеденный перерыв мы ходили в ресторан быстрого питания «Сабвей». Каждый день мы брали что-то новенькое, но дни проходили одинаково.
– Нам нужно вернуться к учебе, – однажды сказала мне Фон, жуя ассорти из холодных нарезок.
– Согласна. – Я ела то же самое. Я всегда ее копировала. Она была лучше меня.
– Йоркский университет? – предложила она. – Расположен он достаточно близко. Это, конечно, не Университет Торонто, но сойдет.
Он не входил в список лучших университетов, нет, но она была права. Что угодно – только бы это помогло мне продвинуться в жизни. Я застряла. От плохих привычек никак не избавиться. Они усиливаются, мучают и терзают и доводят до бешенства. Нужно было что-то менять.
При этом я не понимала, что меняться нужно мне.
– Блю, возвращайся на землю. – Картер щелкнул пальцами у меня перед лицом, возвращая меня в настоящее.
– Я не хотела тебя обидеть, – тихо сказала Фон. – Если обидела, то непреднамеренно. Я просто…