– Нет, не послышалось, – с непрошеной тревогой в голосе произнесла это вслух, и в тот же момент на своем месте в углу зарычала Мальва.

Я быстро выключила приемник и вся обратилась в слух. Но ничего подозрительного не услышала. Открыла дверь и вышла на освещенную площадку перед сторожкой, все еще прислушиваясь. Собака меня опередила и, то ли фыркая, то ли рыча, побежала вдоль забора к воротам.

– Хоть бы ружье было, что ли, – сквозь сцепленные зубы, процедила я, плохо соображая, как вести себя дальше. – Мальва, ко мне! В дом, быстро!

Собака послушалась. Мы зашли в наш домишко. Рядом с тревожной кнопкой стало немного спокойнее, а еще я вспомнила, что существует мобильная связь. Достала сотовый, непослушными руками стала искать номер знакомого парня из охраны склада стройматериалов.

– Ну, давай, ответь, – первый раз не взял трубку, и звонок сбросился, набрала второй раз, вот будет дело, если не его дежурство.

– Да, – голос хриплый, человек со сна.

– Коль! Это я, Лена.

– Кто? Какая Лена? А, Лена!

– Извини. Узнал? Ты дежуришь сегодня?

– А, да, – он зевнул в трубку. – Дежурю. Прикимарил немного … Ты что звонишь?

Его голос меня успокоил.

– Ты ничего не слышишь? Собаки лают…

– И что?

– У меня Мальва беспокоится.

– А, что такого? Собака лает, а ветер носит. Кому мы нужны?

Я держала телефон около уха и, прижавшись к стеклу окна, всматривалась в пространство за ним. Вроде, ничего.

– Что ты испугалась, Лен? Брось. Обычная ночь. Бродячие собаки подняли переполох…

– Мне показалось, что был еще какой-то шум, вдалеке.

– Я не слышал, – было понятно, что ему этот разговор наскучил. – А сейчас и собаки затихли. Легла бы ты отдыхать. Солдат спит – служба идет.

Я отключила телефон и убрала его в карман джинсов. Постояла немного, прислушиваясь. Действительно, собачий лай прекратился. Никаких подозрительных звуков с улицы не доносилось. Посмотрела на Мальву. Она стояла у самой двери и потягивала носом воздух.

– Что же, пойдем, посмотрим.

Я приоткрыла дверь, и мы вышли к воротам. Собака побежала к самым своркам, насторожилась, шерсть на загривке приподнята, но особой агрессии она не проявляла, только принюхивалась. Мальва пробежалась вдоль ворот, потом направилась правее. Я за ней. Зашли за ангар. Света здесь было меньше. Мы обогнули это сооружение, обошли его сзади, прошли мимо калитки, вернулись к сторожке. Ничего. Мальва подошла ко мне, подняла голову, взглянула в глаза, крутанула головой, снова вернулась к забору. Ей не стоялось на месте, но я видела, что собака успокаивалась: движения ее стали другими, шерсть на загривке улеглась.

– Вот и хорошо, девочка. Вот и хорошо.

Я погладила собаку по голове. Она села рядом, потеряв интерес и к забору, и к воротам. Значит, опасность миновала. На всякий случай, мы сделали еще круг по территории склада, но ничего не происходило, и я успокоилась окончательно.

Остаток ночи мы с Мальвой провели в сторожке. Радио я больше не включала. Сидела в старом кресле и смотрела в окно. Раза три заваривала себе кофе, грызла печенье, чтобы не уснуть. Угощала им Мальву, она ела охотно. Никакие звуки ее больше не тревожили. А с восходом солнца стало совсем спокойно. Тени рассеялись, а с ними и тревожные воспоминания.

Наша смена подошла к концу. Я сдала отчет приехавшему на своих «Жигулях» Степану Юрьевичу и стала собираться домой. К тому времени все кругом ожило. Привычные звуки утра: голоса людей, пение птиц, звуки машин. Беспокойства ночи ушли далеко и казались теперь нереальными. Хотелось скорее очутиться дома и завалиться спать. Поэтому решила идти лесом, а не в обход промзоны. Защелкнула карабин поводка на ошейнике Мальвы и повела ее к калитке, попросив Степана Юрьевича закрыть ее за нами.