— В этом доме нет кофе, в этом доме нет человека, который пьёт кофе. Не ищи.

— Тебе для меня кружки чая тогда жалко? — Зло спросил муж, оборачиваясь на ходу.

— Зачем ты приехал? — Только и спросила я. Но слова ударились в спину и отлетели. Альберт не повернулся, он зашёл в кухню и загремел посудой, а я поняла, что, как дура, буду опять смотреть на оставленную чашку днями, ночами, неделями, а потом, достигнув какого-то отупления, я просто разобью её…

— Алёнушка, а кроме вот этой вот зелёной бурды есть в доме хоть один нормальный напиток?

— Нет, — тихо ответила я и шагнула в сторону кухни. — Я не считаю правильным накрывать тебе скатерть самобранку. Зачем ты приехал?

Альберт тяжело вздохнул, упёрся ладонями в стол и поднял лицо к потолку.

— Алёнушка… — протянул медленно, а я ощутила, что на губах проступил привкус крови.

— Прекрати меня так называть, прекрати. Твоя «Алёнушка» отдаёт снисхождением.

— Ну, начнём с того, что я действительно снисходителен к тебе. Ты женщина, с женщинами вообще не соперничают, женщин там оберегают, и туда-сюда.

— Хорошо, если ты снисходителен по праву силы, то слышать от человека, который ушёл спустя четверть века, растоптав моё сердце, уменьшительно-ласкательную форму имени это унизительно.

Альберт фыркнул, закатил глаза:

— Ой, господи, опять ты о своих высокоморальных темах.

— Извини, я не умею о низменно пошлом.

А эта фраза пришлась не в бровь, а в глаз, и Альберт посмотрел на меня нечитаемым взглядом, но почему-то от него по всей кухне расплылось облако холода.

— Чем обязана?— Спросила я тихо. И отодвинула стул, медленно опустилась на него, сложила руки на коленях.

Альберт вздохнул, осмотрелся по сторонам.

— Что за бумаги ты привёз?

— Знаешь, Ален, тут такое дело, — начал тяжело муж, и я вся внутренне сжалась.

Какое он мне мог сделать предложение, от которого я не могла отказаться?

Он подарит мне свою почку или как?

— Я знаю, Зина рассказывает, что ты здесь сидишь, чахнешь. Жизнь у тебя, видимо, как-то очень дерьмово складывается. Да? — сам у себя спросил Альберт и потёр указательным пальцем подбородок, потом психанул и прошёлся ногтями по щетине. — Ну и Гордей, конечно, рассказывает о том, что здесь ты просто ушла в себя, закрылась, в какой-то депрессии. Ну ничего хорошего в общем… Ален…

— Да? — Я смотрела на него снизу вверх.

Для чего он приехал?

Чего он хотел добиться?

— Я, в общем, так подумал. Ну слушай, Ален, мы же с тобой не чужие люди, я вот, например, переживаю, поэтому давай-ка ты собирай вещички и переезжай к нам!

6. Глава 6

Я нахмурилась, приоткрыла рот.

— Куда переезжать? — Только и спросила я, находясь в каком-то шоке, потому что в моей картине мира не было такого, чтобы бывший муж пришёл и такой с барского плеча «ой, ну ладно, ты там загниваешь, давай мы тебя вытащим».

Это что вообще за извращённая логика?

— Ну, в смысле куда, — вспыхнул Альберт и, развернувшись, вытащил кружку из ящика. — К нам у нас квартира большая. Уж абсолютно все уместимся, это точно.

— Альберт, я тебя не понимаю.

— Господи, Алёна, что здесь непонятного? Я тебе предлагаю переехать к нам, жить с нами. Я не собираюсь смотреть, как ты тут одна чахнешь, угасаешь и так далее. Нет, я все, конечно, понимаю, что я поступил нормально, пришёл и сразу обо всем сказал. Но я не считал, что это нанесёт такой ущерб тебе и твоей психике.

— А что не так с моей психикой? — Зачем-то уточнила я понимая, что нёс муж определённый бред.

— Ну как? Что с твоей психикой? Сидишь как затворница и ни с кем не встречаешься. Господи, мне даже недавно сам Лукин звонил и уточнял, а чего это ты такая замкнутая стала.