Справедливости можно было бы искать в гильдии целителей, но в захудалом Лионе из целителей был лишь Прани, а он отказался идти против мэра и куда-либо писать о её проблеме.

По закону уже в двенадцать лет сироты покидают приют и идут в подмастерье. Катрина же была вынуждена оставаться жить там до совершеннолетия, потому что жена Прани не собиралась терпеть в своём доме «молодую кобылу», но была не против, когда эта «кобыла» помогала её мужу зарабатывать деньги.

Да ещё с момента побега Гратье коршуном следил, чтобы она не смогла нигде тайком заработать. Горожане больше даже медяком не баловали за помощь с того времени, не желая, чтобы она покидала город. Все словно сговорились!

Катрин, осознав, что вырваться из Лиона ей не дадут, да ещё после того, как злой на неё Гратье едва не изнасиловал, на эмоциях нырнула топиться в пруд. Из хорошего – напуганный управляющий приютом больше попыток лезть под юбку не делал, но изводил как мог. Меня!

Обидно? У меня было время привыкнуть к тому, что жизнь несправедлива и защиты искать не у кого. Вот только смиряться с таким положением дел я не собиралась. Благодаря Чижу свела знакомства с бандитами города. Вот кому моя помощь нужна частенько и благодарят они так необходимыми мне монетами.

А завтра Катрин исполняется восемнадцать, по документам шестнадцать – разрешённый возраст для поступления в академию, и даже интересно, что на этот раз придумает Гратье, чтобы удержать в приюте. Для себя я решила, что покину город в любом случае.

Даже без документов и рекомендательных писем от целителя Прани, которые он мне до сих пор так и не дал. Не будь причиной его стремительного отъезда столь скорбный повод, как смерть тёщи, я бы вообще решила, что он специально уехал перед днём рождения своей помощницы. Чтобы в глаза не смотреть!

Всё же остатки совести у него есть, и он сам не единожды говорил, что я обладаю редким по силе даром, и родись в хорошей семье, а не в таком захолустье, могла бы многого добиться в жизни. Но своя рубашка ближе к телу. Я понимаю, что ему удобно, когда я под рукой, хоть и приходится делиться за это деньгами с Гратье.

Ему безмерно льстит, когда к нему со сложными случаями из Форса или других городов приезжают, или богатеи карету присылают за нами. Слава о нас давно распространилась по округе. А ехать к нам ближе, чем стараться попасть на приём к именитому целителю. И дешевле.

За время нашего сотрудничества, он себе и дом побольше купил, и слуг нанял, и учителей выписал для детей, и жена как королева одевается, меняя наряды. Жаль, что только на моём благосостоянии это никак не отразилось.

«Я даю тебе бесценный опыт работы!» - высокопарно заявлял он мне. Может, так совесть свою успокаивал.

Но за что стоит быть благодарной Прани, так это за то, что обучил грамоте Катрину. В приюте детей этим не утруждали, делая упор на физическом труде. Пусть и сделал он это для того, чтобы она могла читать его конспекты со времён учёбы и книги по профилю для самообразования. Чтобы самому лишний раз не утруждаться, тратя на это время.

В «Белой лилии» было непривычно людно. Поглазеть на высоких гостей набилось много народу, несмотря на высокие цены в заведении.

- Где мне найти лаэра Дагара? – пробился к хозяину за барной стойкой Чиж.

- Они в конюшне, - ответил Деб, приветственно мне кивнув. – Зайди потом, Марта твой любимый пирог испекла. Я скажу тебе отложить кусок.

- Спасибо! – не стала отказываться я.

Всё же хороший он мужик, не жлоб. Но если к Прани приезжают из других городов, мы им тоже «Белую лилию» советуем. А после того, как я у его дочери сына приняла, повитуха не справлялась, сложные роды были, меня всегда здесь чем-нибудь вкусненьким угощают. Правда я тоже совесть имею и без дела не захожу.