Один из солдат передал свой пистолет сержанту, тот проверил магазин на наличие патронов в нем и защелкнул обратно. Поднятых девушек он осматривал очень внимательно, хотя невооруженным взглядом было видны кровоподтеки на лице Элис, когда у других не было никаких повреждений.

– Рядового Мерсер в карцер, остальных привести в чувство! – отдал он приказ, держа в руках пистолет, продолжая травить свой организм табаком. Лицо сержанта источало только злость и гнев.

Солдат, державший Элис достаточно быстро, начал уносить ее легкое тело из казармы. Эмили хотела двинуться с места, что-то сделать или сказать, но рядом стоящий Генри буквально преградил ей путь, мотая головой из стороны в сторону. Трех девушек, пребывающих в бессознании, окатили холодной водой из бутылки. Сейчас они увидели перед собой сержанта, что был явно не в восторге от их выходки.

– Вы гребаные животные, – с этими словами, сержант крепко сжал в руках пистолет, – По закону военного времени, каждого, кто хоть пальцем тронет сослуживца, без намерения спасти или его личного согласия, подлежит расстрелу!

– Вы не имеете пра… – попыталась возразить девушка, что начала все это, но тут же ощутила ствол у себя во рту.

– Закрой свой поганый рот, когда тебе не давали слова! – сержант злостно выплевывал эти слова ей в лицо, – я не имею права, это ты хотела сказать, да? Кто еще блять считает, что я не имею права пристрелить собак? – последняя фраза нечеловеческим криком вырвалась изо рта сержанта, обращенная в сторону добровольцев, стоящих позади него.

Шок и немое молчание было лишь ответом сержанту. Даже Эмили не могла найти каких-то слов, чтобы остановить Мясникова от зверства. Они избили ее подругу, она это видела здесь и сейчас, это мог понять даже тупой, но убивать за это. Она правда пыталась придумать хоть что-то, но эмоции и переживание за Элис поглощали ее разум. А Генри, что стоял перед ней словно стена, огораживающее Эмили от гнева сержанта, точно не хотел бы, чтобы она влезла сейчас. Ей пришлось промолчать, ей пришлось заткнуть свой язык и не проронить ни слова, надеясь, что все обойдется.

– Я, мы! – произнесли девушки, переглянувшись друг с другом, что участвовали в драке, – Мы же не сделали ничего плохого!

– Тогда и я, не сделаю ничего плохого, – с этими словами сержант вытащил пистолет изо рта девушки и нанес быстрые и сильные удары в живот всем троим. Их скрючило от боли, если бы не солдаты, что удерживали их прямо, они бы лежали на полу, а Мясников продолжил. Он приставил пистолет к виску главной зачинщице, – Последнее слово.

– Мой… кха… отец… убьет тебя, – сильно кашляя ее голос звучал жалко.

Сержант грубо вдавил ствол пистолета в висок девушки и медленно надавил на спусковой крючок. Эмили в это время закрыла руками свое лицо, стараясь не смотреть на то, что произойдет. Послышался щелчок и больше ничего. Мясников вернул пистолет обратно солдату и отошел на пару шагов, вытирая руки о штанины.

– Шавок в клетку, – с этими словами он еще раз ударил их, на этот раз правая нога била точно в грудь. Кашляющих и кричащих от боли девушек, солдаты стали уносить, словно мешки с дерьмом из казармы. Сержант пару секунд смотрел им вдаль, после чего повернулся к стоящим позади него добровольцам, – вы думаете, что это их вина, да, сопляки? Это и ваша вина тоже! Вы недосмотрели за своими сослуживцами. Вы не предотвратили драку! Вы виноваты так же, как и они! И раз у вас блять есть еще силы на такую хуйню, то шагом марш за мной!

Добровольцы медленно отправились за сержантом, выходя из казармы. На улице капал мелкий дождь, обрушиваясь прохладной водой на непокрытые головы людей. Он вел их за собой на плац, где гонял их утром. По пути сержант что-то сказал одному из солдат Krieg Korps, и тот бегом убежал в другую сторону.