Красота. Вот что было ключом к загадке: вся природа с её золотыми закатами и серебряными рассветами, с горделивым нагромождением облаков, с тайной залитых лунным светом прогалин, с речушками, вьющимися по лугам, с призывом её не знающих покоя морей, с нежным обаянием весны, с великолепием осенних лесов, с пурпурными вересковыми болотами и чудом молчаливых гор, с паутинками, сверкающими мириадами драгоценных искорок, с пышным блеском звёздных ночей. Форма, цвет, музыка! Пернатые хористы в кустах и чащах с их утренним щебетаньем и вечерними песнями, шепот листвы, напевы вод, голоса ветров. Красота и грация в каждом живом существе, кроме человека. Прыжки зайцев, кучность стада, полёт ласточек, изысканная прелесть крылышек насекомых, лоснящаяся шкура лошадей, вздымающая и опадающая игрой могучих мышц. Неужели нам до сих пор не очевидно, что языком бога была красота? Чтобы постичь бога, человек должен постичь красоту.

Она увидела Лондон будущего. Не ту картину, что была популярна: головокружительный водоворот техники, движущиеся тротуары и летающие омнибусы, кричащие граммофоны и стандартизованные «дома» – город, где электричество король, а человек – бездушный раб. Но город мира, спокойных пространств, праздных мужчин и женщин. Город красивых улиц и приятных домов, где каждый может жить собственной жизнью, познавая свободу, индивидуальность. Город благородных школ, мастерских, достойных того, чтобы в них трудиться, полные света и воздуха. Смог и грязь изгнаны из страны: наука, более не привязанная к коммерциализации, открыла более чистые энергии. Город весёлых площадок, где дети учатся смеяться, зелёных аллей, где обитатели лесов и полей будут желанными гостями, способствующими познанию сострадания и доброты. Город музыки, цвета, радости. Красота возведена в ранг религии. Уродство вне закона как грех. Никаких уродливых трущоб, никакой гадкой жестокости, никаких неряшливых женщин и озверевших мужчин, никаких безобразных ревущих детей, никакого жуткого порока, бравирующего на каждом углу надругательством над человечеством. Город, облачённый в красоту, как в живой наряд, где бог идёт рука об руку с человеком.

Она дошла до района узких, многолюдных улиц. Женщины в большинстве своём были без шляпок, а в дверях лодырничали смуглые мужчины, сворачивавшие папиросы. Это место обладало странным ароматом чего-то чужеродного. Крохотные кафешки, полные дыма и шума, обилие чистых привлекательных ресторанов. Она почувствовала голод и, выбрав одну из дверей, стоявшую нараспашку и демонстрировавшую белую скатерть и приятную атмосферу жизнерадостности, вошла. Было поздно, вкруг всё занято. Только за одним столиком в дальнем углу она заприметила свободное место – напротив хрупкой, хорошенькой девушки, одетой весьма скромно. Она подошла, и девушка, предугадав вопрос, гостеприимно ей улыбнулась. Некоторое время они ели молча, разделённые лишь узким столом, наклоняясь над которым, они почти сталкивались головами. Джоан заметила короткие белые пальцы и благоухание какого-то тонкого аромата. В соседке было что-то странное. Она будто излишне подчёркивала свою одинокость. Внезапно она заговорила.

– Симпатичный ресторанчик, – сказала она. – Одно из немногих мест, где вы можете быть уверены в том, что вам не станут докучать.

Джоан не поняла.

– В каком смысле? – уточнила она.

– Ну, вы же знаете этих мужчин, – ответила девушка. – Подойдут, усядутся напротив и не оставят вас в покое. В большинстве мест с этим приходится либо смиряться, либо выходить на улицу. Здесь же старый Густав этого не позволяет.