– Это должен сделать ты! – и что-то неуловимое, коварное, жестокое промелькнуло в ее глазах. Юноша молча кивнул. Жрец, поворачиваясь лицом к пещере, повел рукой, приглашая Тэлпмораука следовать за собой, и, продолжая движение, взлетел, направляясь к сияющей мертвенно бледным светом руне мести, горящей на гладком каменном полу перед глухой стеной. Вслед за ним поднялся в воздух Тэлпмораук. В полете его черный плащ развевался, принимая вид крыльев, аспидно-черных крыльев, омытых в крови. И жрец, и юноша опустились возле гексаграммы одновременно. Шар, в Котором Как Будто Ничего Нет, завис над над её центром.

– О Браглаукар, неумолимый демон! – раздались в тишине холодные безжизненные слова.

– Эту жертву слуга твой Тэлпмораук отдает тебе, дабы доказать свою верность, окончательно отдавшись телом и душой, а также чтобы закрепить наш союз с тобой. О, демон! Прими эту жертву! – жрец взмахнул жезлом.

В стене, напротив него, шевельнулись камни, открывая нишу. В нише находился человек худого телосложения, но с мышцами хоть и тонкими, но твердыми как сталь и гибкими как лиана. Какие-то тряпки едва прикрывали тело жертвы, а голову до самой шеи полностью закрывала плотно облегающая материя, с отверстиями только для глаз. Хранитель шевельнулся, и, достав из складок своего одеяния, передал Тэлпморауку кубок, сделанный из человеческого черепа, оправленного в серебро, и короткий четырехгранный кинжал, с резной рукоятью и рунами на лезвии. Лезвие жертвенного клинка было полым для стока крови через оскаленную пасть монстра на набалдашнике рукоятки. Тэлпмораук должен был поразить несчастного прямо в сердце, подставить кубок под струю, и, когда кубок наполнится, отпить из него половину, а другую половину передать материализовавшемуся демону, закрепив таким образом свое посвящение ему.

Встав напротив прикованного, Тэлпмораук занес ритуальный кинжал и приготовил кубок. В этот момент человек, предназначенный в жертву, поднял голову. Тэлмер замер – этот взгляд! Он как будто переворачивал его наизнанку. В нем был не страх, нет. В нем было сожаление, но сожаление не о смерти. В этом взгляде было что-то до боли, до дрожи знакомое. Кинжал и кубок выпали из внезапно ослабевших пальцев. Впрочем, Тэлмер тут же овладел собой и резким движением… сорвал материю с головы человека, которого ему предстояло убить.

Это был он сам. Таково было первое впечатление. Но нет, различие хоть и небольшое, но существовало. И вдруг Тэлпмораук все понял, его как будто озарило, и, глядя в глаза своего – да! – брата, он видел, видел зрением мага, видел то, что он в действительности не видел никогда. Он видел то, что произошло двадцать лет назад по времени Карианды.

Когда жрица Любви, его мать уже билась в агонии, когда новорожденного будущего Тэлпмораука унесли и отдали кормилице, на свет появился еще один мальчик, родившийся в предсмертных схватках жрицы. Его рождение было окружено еще большей тайной, чем рождение его брата. Мальчика хотели тут же принести в жертву, но у Верховного жреца высшего посвящения, старого Роньона, возник план, по которому это должен был сделать сам Тэлпмораук. И новорожденного отдали Хранителям, чтобы те его растили, с самого младенчества предрекая ему смерть от руки родного брата. И рос он безымянный в темных подземельях, не видя солнца, даже не имея представления о земной поверхности. В то время как Тэлпмораук взрослел в постоянном обучении, его брат становился старше в постоянном рабском труде. И сейчас, глядя в такие знакомые глаза, Тэлпмораук видел также и то, что сопровождало младенчество и юность их обоих. Видел он и отца, который бился с отрядом Хранителей и погиб, принесенный в жертву демону войны, изрубленный буквально на куски. Видел он и умирающую мать, тело которой сожгли и развеяли прах по ветру. Видел он и убийство детей, в крови которых омывали его, новорожденного. Видел рабов, трудящихся глубоко под землей и среди них своего брата. И вспоминал он тех, с которыми он сражался в пору своего обучения воинскому искусству, которым обещали свободу в обмен на победу над ним, и которых ему приходилось убивать, чтобы они не убили его. И вспоминал он все те ужасы, которые видел в своих странствиях. Видел и познавал он мысли и планы тех, кто воспитывал его, тех, кто находился сейчас в Жертвенном гроте. И тут его потрясло. Он познал их главную цель, ту которую они вынашивали уже множество лет. Как будто заклятие спало с него.