После того как их обустроили в пустой избе почти на краю деревни, он почти сразу умер. Как будто бы ждал специально, когда семья будет в безопасности. Младший Анькин брат, после смерти отца решил в леса уйти, когда там образовалось белое подполье, и больше о нем никто не слышал. А Анька с матерью остались вдвоем.

Когда Игнат впервые увидел Аньку, то сразу понял, что она будет его женой. Есть такие люди, которые своей уверенностью в завтрашний день, могут исполнять желания. Вот Игнат и был как раз из таких людей. Он был человек-гора. Всегда невозмутим и непоколебим, окутанный ореолом спокойствия. Рядом с ним всё и все становились тише, спокойнее, миролюбивее.

Когда они первый раз встретились Аньке было шестнадцать лет и Игнат терпеливо ждал, когда она станет взрослой. Но всё равно присматривал за ней, хоть и издалека. Близко Анька к себе никого не подпускала, и Игнат решил признаться в своих чувствах на исходе её семнадцатого года. К тому моменту Игната она уже, конечно, разглядела и почти сразу согласилась, для проформы, помучила парня минуты три, а потом кивнула. Игнат хоть и не сомневался в её ответе, но эти три минуты сильно мучился.

Свадьба у них была скромная, не как в деревне привыкли по три дня гулять. В субботу днём обвенчались в церкви, а вечером собрались семьей в доме у родителей Игната. Со стороны Аньки была только мать и две подруги.

После их свадьбы Анькина мама не долго прожила и года не прошло как умерла от тифа. До этого болела очень, тосковала сильно по мужу и сыновьям, видно дождалась пока дочь в хорошие руки попадет и сдалась. Анька долго горевала, по ночам плакала, а днём в лесу пропадала.

Прасковья Романовна, как могла утешала невестку. Разговаривала с ней вечерами, научила её ткать по-особенному, чтобы хоть какое-то развлечение было. Делилась женскими секретами. Прасковья Романовна всегда хотела дочку, но у неё было три сыночка. Она их любила конечно, но поговорить ей особо не с кем было, вот она и грустила вечерами.

Когда Игнат привел в дом Аньку, знакомиться с семьей, Прасковья Романовна сразу её полюбила и приняла как родную. Это Аньку и спасло. Вытащило её из темной ямы тоски по родным. Со временем Анька приняла всё, видно выплакалась и смирилась. Оно и верно, ведь как ни крути участь у всех одна. Кто-то раньше кто-то позже, но все там будут. Нужно учиться жить сегодняшним днем.

А когда родился Алёшка, то Анька почти прежней стала, только еле уловимая печаль в глазах и две глубокие морщины между бровей говорили о пережитом горе.

Алёшку все очень ждали и, когда Анька беременной ходила, все над ней тряслись как над китайской вазой. Подкармливали Аньку чем-то вкусненьким и строго настрого запретили работать. Она, конечно, не слушалась и всё равно помогала по дому. Без дела то уж точно сидеть нельзя, и для ребенка полезно подвигаться, всегда оправдывалась будущая мать перед родными.

В то время она и поняла, какая у неё необыкновенная новая семья. Первые три года жизни в этом доме прошли как в тумане, и она их почти не помнила. Помнила только жуткую тоску и щемящее чувство безысходности в груди. Нельзя никого вернуть, нельзя никого обнять. Все далеко, а она осталась совсем одна во всем мире, ведь правильно же говорят, что когда плачут по умершим, то жалеют прежде всего себя, а не их.

Анька точно знала, что умершим уже всё равно до её земных дел и волнений, а она ещё тут и ей ещё надо достойно пройти свой путь до конца. От всей этой нестерпимой тоски две первые Анькины беременности закончились преждевременно. Но к третьей Анька уже собралась с силами и как будто стала просыпаться и отходить от кошмара.