– Это талант, друг мой сердешный! Его как говорится, не пропьешь. – Хитро улыбнулся Яков. – Ладно, тогда по-другому поступим. Ты если актер никудышный, то будешь немым, а если кто незнакомый подойдет, то ты мне братом приходишься, лучше конечно двоюродным, а то мы с тобой особо и не похожи. Может даже троюродным скажу. – Прищурившись стал всматриваться в своего друга Яков, как будто первый раз его видит. – А что ты смеешься Игнат? Не может же быть у такого красивого мужчины как я, такой близкий родственник? – С улыбкой подмигнул Яков.

– Хорошо буду немым. Уж лучше роль немого играть, чем балагура или шута горохового. – Разобиделся Иван Кузьмич.

– Ладно, не завидуй мне Ваня, уже возраст у нас с тобой не тот, чтобы талантами мериться. Хотя, если бы было чем мериться мне с тобой, то конечно можно было бы. – Не переставал подтрунивать над другом Яков. – Ну всё всё, я молчу. Ты видал Игнат, как батя твой зыркнул на меня? Я думал щас за ружье схватится! Аж сердце прихватило, ведь не ожидаешь же такого от родственника хоть и дальнего.

Игнат смеялся, хоть и не громко и рукой прикрывался, чтобы в голос не захохотать, но сдерживался с трудом. Прасковья Романовна тоже улыбалась, но при этом ещё не одобрительно качала головой в сторону Якова. Не могла же она своего любимого мужа оставить одного в такой ситуации и уж тем более открыто подсмеиваться над ним. Она знала, что муж у неё очень уж ранимый и обидчивый на шутки, поэтому старалась его лишний раз не поддевать.

Яков умел создать атмосферу. С ним было хорошо и в радости, и в горе, никому не давал тосковать больше положенного. А, по его мнению, положенное это день, ну два максимум. А дальше баста, надо и радоваться начинать. Праздновать жизнь и наслаждаться ею.

От шума на кухне проснулся Алёшка, а услышав тихие мужские голоса, выпрыгнул из кровати и бросился отцу на шею.

– Папка, когда ты пришёл? Где ты был? Что ты делал? А о чем вы говорите? Ты видел мамку? Видел Сашку? Бабушка тебе рассказала? А вы уже поели? Пап, а можно пока мамка болеет, я с тобой побуду? Деда, а можно…

– Тихо, тихо пулеметчик! И в кого такой говорун? Яков может ты и вправду наш родственник? Гляди как похож, – засмеялся Иван Кузьмич, нежно потрепав Алёшку по голове.

Все мужчины засмеялись. Алёшка как победное знамя перекочевывал из одних рук в другие. И всем он успевал что-то сказать и что-то обязательно спросить. Прасковья Романовна стала доставать из печки чугунки с кашей, картофельной запеканкой, яйцами. Из сенцев принесла молоко и хлеб. Для Алёшки достала из погреба груши в меду. Мужчины быстро поели и вышли во двор обсудить предстоящий поход в село. При Алёшке особо не поговоришь, он своими вопросами всех засыпал. Прасковья Романовна ему строго наказала всё доесть и только потом болтать, как трещётка.

На улице уже начинало светать. Из-за леса уже кое-где появлялись солнечные лучи. Мужчины отошли от дома и присев на завалинку закурили.

– Игнат, ты остаёшься дома. Следи за лесом, ружье поближе к себе держи. Если вдруг облава или беда какая, главное успей запалить костер побольше, мы с Яковом из села увидим и подмогу приведём если что.

– Понял, но вы там тоже не зевайте. Там каждый стукачом может быть, так что особо не болтайте.

– Да это мы с твоим отцом и сами знаем. Уж не первый десяток живём, в людях немного разбираться научились.

– Сейчас другое время Яков, если вас схватят, пошлите кого-то к нам. Подговорите мальчишку какого-то надежного, пусть за вами следит и если что не так, пусть сразу сюда бежит. Вон хоть Ваньку Старостина, он точно стучать не будет, у него отца полгода как расстреляли. Сейчас у тетки перекантовывается, боится из ним теперь тоже придут. Дьдьку его тоже недели две назад арестовали, говорят расстреляют. Надо ему сказать, чтобы с нами уезжал отсюда, он тут один много не навоюет.