Он отказывался верить своим глазам, но не верить было просто невозможно. Эмили оказалась лживой шлюхой. Все эти годы она обманывала его, крутя интрижки с кем попало. Каким же он был дураком! Не могло быть все так идеально. Красавица жена, вечная любовь…. Он торопился домой, сидя в карете, и приказав кучеру гнать изо всех сил. Его душили злость, гнев и обида. Эта дрянь вертела им, как хотела. А он ей верил. Он любил. Он готов был умереть…. А ради чего готов?

Ворвавшись в дом вихрем, и бросив на ходу дворецкому свои перчатки и накидку, Мэйсон пулей влетел в их с Эмили покои, сел в кресло и стал дожидаться жены, в ярости сжимая и разжимая пальцы от бушевавшей в нем ярости. Проклиная все на свете.

Слуга постучал в дверь, вошел и принялся поджигать камин, чтобы хозяева не замерзли в эту холодную ночь.

– Убирайся, – гневно прохрипел Мэйсон.

– Но, милорд…

– Убирайся к дьяволу, я сказал! Все вон из поместья. Все, до единого. Чтобы через полчаса ни одной души не было, – басом крикнул Бэдфорд.

Слуга поклонился и быстро вышел из комнаты, прикрыв за собой тихо дверь.

Эмили вошла в комнату спустя час, устало снимая перчатки.

– Мэйсон, почему ты не приехал на бал? Я ждала тебя, но ты так и не появился.

– Ждала? Правда? – холодно поинтересовался граф.

– Ты же обещал.

– Ты тоже много чего обещала, когда давала клятву во время нашей с тобой свадьбы.

– Почему такой холодный тон? Что-то случилось?

Эмили подошла и ласково погладила мужа по щеке. Мэйсон дернулся от ее прикосновения, как от удара.

– От кого ты ждешь ребенка, Эмили? Отвечай и не вздумай врать.

Эмили растерянно заморгала:

– Я не понимаю…

Какой у нее невинный взгляд. Какая же она коварная дрянь! Мэйсон вскочил с кресла, обхватил хрупкую шею жены руками, и стал душить ее, наступая на нее так, чтобы она пятилась к стене.

– Отвечай, Эмили! Я больше не куплюсь на твою сладкую речь и невинные глазки. Кто отец ребенка?

– Мэйсон, ты меня задушишь. Пожалуйста, отпусти, – прохрипела Эмили, цепляясь в сильные руки мужа, – я правда не понимаю, о чем ты.

– Правда? – с издевкой поинтересовался Мэйсон, сжимая с каждым словом ее горло все сильнее, так, что у нее выступили слезы на глазах. – Какая же ты лживая дрянь, Эмили. Как ты могла так поступить со мной? Как ты могла предать меня? Где твои клятвы верности? Я же любил тебя больше жизни! Я отдал тебе душу и сердце! А что сделала ты?

Эмили хрипло выдохнула в последний раз и осела на пол. Она больше не дышала. Ее пустой взгляд был обращен в никуда.

И поделом, думал граф. Смерть – слишком легкая цена за ее предательство. Да и ублюдка чужого не нужно будет воспитывать. Он все провернет так, что это она сбежала и бросила его. Он покроет ее имя и имя ее семьи позором.

Мэйсон ничего не замечал. Холод в его сердце затмил все. Он даже не заметил, что платье на Эмили отличалось от того, которое он видел на балу у Уолбруков.

Достав из чердака старый ковер, Мэйсон завернул в него тело жены и вышел со своей ношей из особняка в ночь. Вокруг не было ни души. Оседлав лошадь, и закрепив тело Эмили на ней, он вскочил в седло и помчал в сторону леса, где в самой сердцевине он навсегда захоронил память об Эмили Бэдфорд.

Попав домой и упав на кровать без сил, Мэйсон тут же уснул. Но спал он не долго.

– Мэйсон…. – тихий шёпот вывел его из глубоко сна, так же, как и ледяной холод, коснувшийся его лица.

Открыв глаза, он увидел в ногах кровати свою бледную жену.

– За что, Мэйсон? – в ее голосе был слышен упрек, а в неживых глазах застыли льдинками слезы.

Она исчезла так же внезапно, как и появилась, а его руки были влажными, как и вся кровать. Мэйсон встал, зажег дрожащей рукой свечу, осветив слабым светом комнату. Его руки, его одежды и вся постель были залеты кровью.