– Пойдемте. – Сказал, внезапно появившийся Араме.

И братья поковыляли следом за ним. Они прошли пару домов, пока Араме не остановился возле небольшого домика. Они вошли внутрь, там трое сератаев играли в кости. Один увидев Мазсе, расплылся в улыбке, но потом снова сосредоточился на игре.

– Вот за этой дверью, твой подарок. – Хитро ухмыляясь, произнес Араме.

Он снял с Мазсе кожаный жилет и отвязал с пояса меч.

– Это тебе не понадобится.

Потом он одной рукой открыл толстую дверь, а другой втолкнул брата в узенькую комнату с занавешенным окном. В уголке, сжимая коленки, сидела молоденькая девушка. Мальчик сразу понял, чего от него хотят братья.

– Чего-то тихо. Может зайти, посмотреть, подсказать? А то вдруг он не знает, что и как нужно делать? – Приложив ухо к двери, произнес Скилур.

– Дай ему время. – Усаживаясь за игральный стол, сказал Араме.

– О, пошли вздохи. Молодчина, братец. – С довольным лицом произнес Скилур.

– Вот видишь, он же сын Теорека. – Приготовившись бросать кости, произнес Араме.

– Так, а ну подвиньтесь. Я тоже хочу сыграть.

Через некоторое время дверь открылась, и Мазсе вышел из комнаты, завязывая веревку, поддерживающую его штаны.

– Ну как? – Задрав голову, спросил Араме, он был уже подвыпивший, и речь его была не совсем внятной.

– Строптивая немного, но ездит знатно. – Сказал с довольным лицом Мазсе.

Зал разразился диким хохотом. Все игроки поздравляли паренька, как будто произошло что-то невероятное.

– Если вы не возражаете, я вас покину. Я бы хотел навестить своего раба.

– Да, только на закате Акиннаез собирает всех вождей во дворце. Будь там. Я представлю тебя ему, – произнес Араме, – только бы проспаться сначала.

Мальчик вышел из душного помещения и направился в сторону храма. Величественное строение, с колоннами и витражом из цветного стекла. Не только храм поражал своей красотой и внушительными размерами, но и любое другое сооружение в городе. Никогда прежде мальчик не видел столь дивной и красивой архитектуры. Большинство домов в городе было сожжено или разграблено, но даже в таком виде, залитый кровью, он был прекраснее Аббия или любого другого сератайского города.

Войдя внутрь храма, мальчик увидел сломанную мебель, перевернутые столы. Повсюду были следы крови. Кроме пары медных подсвечников ценностей в храме не было. Везде валялись книги. Храм представлял собой огромное строение с четырьмя павильонами и пятым в центре, соединяющим остальные длинными коридорами. Вдоль стен лежали обломки статуй, недавно украшающих это строение.

Мальчик поднялся по мраморной лестнице в центральный павильон, потолок которого был одной сплошной картиной, изображающей солнце, сокрытое белыми облаками и людей в белых туниках, которые протягивали руки тем, кто находился внизу. Мазсе долго кружился на месте, открыв рот, и осматривал это чудо.

– Как человек мог сотворить такое? – Невольно произнес Мазсе.

– Десятки монахов трудились день и ночь, чтобы написать эту фреску. – Ответил монах, вышедшей из тени одной из колонн, на сератайском языке.

– Господин. Я очень благодарен Вам за спасение моей жизни и за сохранение этих бесценных книг. – Поклонившись, добавил монах.

Мазсе немного испугался появлению старика и схватился за рукоять своего меча. Старик был в грязной серой рясе. Среди его пепельных волос виднелись залысины. На вид ему было не меньше пятидесяти.

– Откуда ты знаешь наш язык, старик?

– Когда я был ещё послушником, я объездил со священной миссией почти весь континент и выучил множество языков, в том числе и сератайский.

– Как твое имя, монах?

– Эдвин, повелитель.