Дремота начала одолевать ее, когда она еще не дочитала пересказ слухов, принесенных Соле. Они были написаны сбивчиво и кое-как, и Хоакина, зевая, старалась разобрать собственный почерк. Наконец, она сдалась, опустила руку с бумагой и устало оперлась затылком о стену. Насекомые шуршали, бились об абажур лампы, сад был наполнен похожими тихо шелестящими звуками вперемешку с шорохом листвы и трав, которые потревожил налетевший легкий ветерок. Хоакина подумала, что хорошо бы отправиться в постель, но незаметно задремала. Ей показалось, что она слышит голос отца, который просит ее слезть в дерева, куда она забралась, подражая детям фермеров, с которыми ей позволяли играть в поместье дедушки-маркиза. Испугавшись, что за голосом отца последует материнский, Хоакина неловко повисла на толстом сучке, попыталась опереться на более тонкий снизу, нога в легком башмачке соскользнула, и она рухнула вниз.
Точнее, рухнула лампа, а сама Хоакина, вздрогнув, проснулась на подоконнике в неудобной позе. Вокруг была теплая колониальная ночь, стрекотали насекомые и дул легкий ветерок, как и тогда, когда она задремала. Кроме одного ─ внизу под окном стоял рассерженный Фернандо.
─ Проснулась? А если бы ты упала?
─ Что случилось? ─ неловко завозилась Хоакина, сонно моргая и пытаясь сесть. ─ Как ты там оказался?
─ Ты у меня спрашиваешь? ─ возмутился он. ─ Немедленно слезай, я сейчас к тебе зайду.
─ Не надо, Фернандо, ─ сонно отозвалась Хоакина, которую вовсе не радовал еще один разговор с мужем, да еще и наедине ночью в спальне. ─ Я сейчас слезу и лягу. Поговорим завтра.
─ Ты уверена? ─ настороженно и все еще сердито отозвался он.
─ Абсолютно. Я просто читала и заснула. Все, уже ухожу.
Она соскользнула с подоконника, забрала исписанные листы, упавшие на пол, сунула их с ящик стола и быстро забралась под одеяло. Ее сердце бешено колотилось от внезапного пробуждения, встречи с Фернандо и запоздалого осознания, что она действительно могла выпасть во сне из окна.
Наутро странное ночное происшествие почти забылось, а вот необходимость беседы с супругом осталась, и на важную тему. Поэтому Хоакина позволила Соле подольше повозиться со своей прической и особенно тщательно выбирала одежду. Такое случалось всегда, когда предстояло важное событие, вроде юбилеев родственников или обсуждения с мамой кандидатур будущих мужей. Хоакина много времени проводила перед зеркалом и уделяла своему гардеробу, собираясь с мыслями и набираясь смелости. Эту привычку она не забыла.
─ Я бы хотела поговорить о деньгах, ─ заявила она после привычного «доброго утра», подцепляя с тарелки булочку с ароматным маслом и не глядя на Фернандо.
─ Неожиданно, ─ после небольшой паузы отозвался муж. ─ Я о чем-то не знаю, и мне следует волноваться?
Хоакина не удержалась и кинула на него изумленный взгляд, мельком отметив тени усталости вокруг глаз. Рядом с его левой рукой лежала аккуратно свернутая утренняя газета.
─ О, нет, конечно, ─ воскликнула она. ─ Хотя…
И она запнулась, поняв, что понятия не имеет, знал ли Фернандо о том, что его жена одолжила деньги донье Терезе. И самое главное ─ чьи именно деньги одолжила?
─ Неважно, ─ коротко выдохнула Хоакина и быстро расправилась с булочкой. ─ Я бы хотела ознакомиться с брачным контрактом.
Фернандо ответил не сразу и замаскировал выражение лица чашкой кофе.
─ Там нет ничего необычного. Но если хочешь, я поищу экземпляр, он у меня в кабинете.
─ Нет-нет. Мне бы в общих словах. Например, могу ли я распоряжаться своим приданным.
Вот теперь Хоакина услышала отчетливый стук поставленной на стол чашки.