. Привычные понятия восходят к одному предзаданному понятию или первопринципу, вбирающему их все в их раздельности и самозамкнутости, – и дедуктивно выводятся из указанного первопринципа по нашему желанию. Напротив, качественные новые понятия приводят к единству индуктивно, и это единство рождается, обогащается в процессе становления на наших глазах: «невозможно полагать его исходно в качестве принципа»[508]. Недаром во «Введении в метафизику» Бергсон называл обретенное единство «живым», «изменчивым» и «подвижным», в противоположность «неподвижному» «чистому» единству понятийных конструкций[509]. «Бергсон часто представляет интуицию как простой акт. Но с его точки зрения простота вовсе не исключает качественную и виртуальную множественность, разнообразие направлений, в которых последняя актуализируется, – комментирует Делёз. – Значит, именно в этом смысле интуиция подразумевает множество аспектов и многообразные несводимые друг к другу точки зрения»[510].

Что до точек, зрения, то, конечно, Делёз не мог не помнить, насколько прочно у Бергсона наличие точек зрения связывается с аналитическим подходом к реальности, а стало быть, и со взглядом на нее сквозь привычные понятия. Впечатляет бергсоновское красочное описание такого подхода: «В своем вечно ненасытимом желании охватить предмет, вокруг которого он осужден вращаться, анализ без конца умножает точки зрения, чтобы дополнить представление, всегда неполное… чтобы довершить перевод, всегда несовершенный. Он продолжается в бесконечность»[511]. Особенно интересуют философа бинарные оппозиции точек зрения и, соответственно, понятий, их выражающих: «Не существует конкретной реальности, на которую нельзя было бы иметь разом двух точек зрения, друг другу противоположных и, следовательно, вкладывающихся в два противоположных понятия»[512]. Отсюда недалеко и до кантовых антиномий: в «Творческой эволюции» несколько емких страниц посвящено выяснению причин, по которым разум неизбежно заходит здесь в тупик[513].

Но разве, спросит читатель, у самого Бергсона нет противоположных понятий, пусть и понятий качественных? «Бергсоновские дуализмы хорошо известны, – утверждает Делёз: длительность – пространство, количество – качество, неоднородность – однородность, непрерывность – дискретность, два многообразия[514], память – материя, воспоминание – восприятие, сжатие – ослабление, инстинкт – интеллект, два источника и так далее»[515]. Можно вспомнить, что в свое время Юшкевич провозглашал оппозицию длительности и пространства в качестве основы всей философии Бергсона вообще[516].

Однако, даже если Бергсон использует слова, которые раньше были привычными понятиями (материя, дух, пространство и т. д.), они приобретают у него совершенно другой статус. Взаимопроникновение и векторность бергсоновских новых понятий, а также качественная множественность смыслов, присущая любому из них, обусловливают выход за пределы собственного семантического поля к своей противоположности (разумеется, противоположности для Бергсона). Делёз пишет о том, что, например, длительность и протяженность, воспоминание и восприятие смешаны для нас настолько, что мы не в состоянии выделить из этой смеси два чистых наличия (presence) длительности и протяженности, различающихся по природе. «Одержимость чистотой у Бергсона возвращает к такому восстановлению различий по природе»[517] – таков Делёзов взгляд на проблему. Тут нужно, говорит Делёз, апеллировать к некоему принципу, по отношению к которому воспоминание и восприятие, память и материя, пространство и время и прочие «дуализмы» представляют собой лишь «вырожденные случаи» (déradations)