– Железная дверь тяжела, – отмечаю принудительно – получивсполна то, на что она только была способна: одновременно неслабо-пружинный толчок по двум направлениям: спину и ниже. Вероятно поэтому, став сразу серьезнее – заметил: в коридоре слева, на длинных лавках у окон уже сидело несколько парней: шапки в руках, расстегнуты куртки… А прямо, стоял внимательный дядя Степа – постовой. Подхожу ближе. Сержант взглянул и без эмоций протянул руку. Я также молча, протягиваю повестку. А у него самого, – вижу: красные руки и нос. Да еще и большие усы в придачу.

– Ну, – думаю сразу ассоциациями: Он или внук маршала Буденного, или племянник Деда Мороза. А может быть, все вместе?

– Так, Удачный? – прочитал “Буденович”, место моего проживания.

– Как доехал? – Шесть – семь часов все – таки.

– Вроде нормально, в автобусе выспался, – отвечаю не громко. – Служить хочешь?! – интересовался он прищуривая левый глаз: веселый и Дед Морозовский; а правым тем временем: серьезным и по-маршальски Буденновским – изучая оппонента.

– Ну, если надо то пойду, – соглашаюсь спокойно, и добавляю: – Смотря куда? Зря не хочется время терять. Человек же, всего сто лет проживет… все надо успеть.

– Что, еще один философ что – ли? – посматривал на меня, вооружившись уже двумя серьезными очами.

– Почему? – опускаю шею до плеч, не зная как еще нужно реагировать. Но вскоре, логически придумав, отвечаю: – Хороший техник – механик.

– Будто твой механик – техник, не может стать простым философом, – парировал сержант. И объяснил, показывая на очередь в коридоре:

– Вон ребята, видишь? Держись за ними. А затем, на комиссию. Надеюсь, анализы все взял?

– Все, что было написано в повестке, взял. Ничего лишнего, – отвечаю, раскрывая пакет в левой руке. Причем сделал это так просто, будто всегда носил подобное. От этого он снова заулыбался, и поправляя сверхъестественное под носом, загадочно произнес: – Пощупаем. Потрогаем. Определим.

Очередь двигалась живо. И я подумал: Разве не странно? Но потом дошло: Армия! Тут все надо делать быстро: чтобы будущие бойцы привыкали. А то враги захватят – если не будем спешить; или разбегутся сами – не поймаем.

Отсюда не теряя времени – зайдя в кабинет, как всегда громко и вежливо поздоровался. Только затем осмотрелся: И без того немалая квадратная комната, смотрелась еще больше: за счет стен и новой мебели. Они все получились белоснежно – белыми. Чуточку оттеняли образ больницы – широкие подоконники; где росли вполне живые цветы. А напротив входа сидела незаметная – в связи с мебелью, блондинка в белом халате. Она была еще молода, и наверное, не очень опытна. Потому что сразу, не здороваясь, устало выдала скороговорку:

– Анализы на стол, с пальца и веныкровь на стол, – показывая рукой налево. – А потом, – томно вздыхая: – Ко мне на стол.

Я заглянул налево, за ширму. Там оказались еще: три стола и три бело-халатные барышни. И каждая была своим деломзанята. А эта видимо, являлась все-таки главной.

– Что еще заметил? То, что все “ширмачи” – ну те женщины, что сидели за ширмой; являлись полной противоположностью друг дружке. Так, первая была – маленькая и невысокая шатенка. Между ними сидела женщина полная, предпенсионного возраста; с покрашенными в рыжий цвет волосами. А за последним – третьим столом, восседала худенькая и высокая, да еще и с черными кудрями.

– Как у Пушкина Александра Сергеевича, – придумал я:

– Да уж. Ералаш и цирк просто отдыхает. На больничном. От надрыва живота, при нервном смехе…

Но пока раскидывался ценным: личными анализами; невольно слышал, как весь это квартет, разными звуками – голосами, словно давно сыгранными скрипками дружно пиликал. То есть, между собой они быстро и без остановок судачили.