– Почему же, – стоя на пороге, сурово возразила учительница, – чего ждать? Домработница у вас два года проработала – так просто взяли и выгнали. Кухарку тоже – ни с того ни с сего рассчитали. И мне ждать, пока вы меня тоже коленом под зад? У меня, милая, сорок лет педагогического стажу, я правительственные награды имею, не вам меня пинать! Таню, конечно, жалко, но такого обращения с собой я не потерплю. Так что извольте – расчет. А не заплатите, так это уж как ваша совесть – нынче у некоторых денег много стало, а совести поубавилось.

– Что вы, Лидия Михайловна, пройдемте ко мне в кабинет. Да вы книжки здесь оставьте, потом за ними вернетесь.

– Да нет уж, чего мне возвращаться.

В кабинете у Лили она уселась на стул, крепко обхватив руками пакет. Лиля достала триста долларов и протянула ей.

– Пожалуйста, Лидия Михайловна, я с вами все равно собиралась расплатиться, потому что я уезжаю.

– Я до конца месяца не доработала, вычтите с меня сколько нужно, – Лидия Михайловна не дотронулась до денег, и Лиля положила их перед ней на край стола.

– Боже, какие пустяки, – лицо Лили стало бесконечно грустным, – мне так жаль, что вы нас бросаете! Таня к вам привязалась, она такие успехи сделала за месяц – я даже не представляла, что она так быстро научится писать по-русски! Я вас только об одном-единственном попрошу: уделите мне пару минут, выслушайте меня. После этого, если сочтете нужным, сразу уйдете.

Учительница сурово сдвинула брови.

– Я вас слушаю.

– Понимаете, Лидия Михайловна, у меня сейчас просто безвыходное положение – послезавтра ехать, а Инна запила и сбежала. Я не знаю, почему вы сразу собрались уходить – я вас просто попросила переночевать, потому что ребенка страшно одного оставлять на ночь в пустой квартире. Не можете – я буду на ночь искать кого-то другого. Вы говорите: вот, богатые, такие-сякие! А ведь мне очень трудно. Родители в другой стране, близких родственников нет, у друзей своя собственная жизнь, моя горничная должна ехать со мной. И муж так внезапно ушел – я даже и подумать ни о чем таком не могла, – голос ее зазвенел, и она закрыла лицо руками.

– Ну, не стоит так переживать, – уже чуть мягче сказала Лидия Михайловна, – в жизни всякое случается, надо это пережить.

– Я просто не ждала, – Лиля отняла руки от лица, и из глаз ее покатились слезы, – приехала, а он ушел к другой женщине – как нож в спину. Ладно, я взрослый человек, но Танюшка ведь просто извелась, она не понимает, почему папа ее так внезапно бросил. И я хожу, все время думаю об этом, мучаюсь, стала злая, как цепная собака. Теперь еще вам наговорила невесть чего, вы уходите и нас бросаете с таким ожесточением. Так со мной говорили, будто я изверг какой-то, а я всего лишь несчастная одинокая женщина с маленьким ребенком.

Лидия Михайловна была крайне смущена. Она с неуверенным видом поерзала на стуле и поправила свои книги.

– Ну… не знаю уж. Если вы хотите просить по-человечески, то и говорить нужно по-человечески. Я и правда не могу остаться – у меня дочь ночью работает, а я должна сидеть с внуком.

Лиля сочувственно сморщила лоб и чуть качнула головой.

– Да? Ваша дочь работает по ночам? А где?

– Какая разница, – учительница отвела глаза.

– Да нет, я к тому, что мы могли бы как-то найти выход. Она ведь у вас учительница, да? Наверное, где-то в интернате, раз по ночам работает?

– Сейчас она в декрете с ребенком.

– Но вы же говорите, она работает. Поверьте, Лидия Михайловна, я ведь не из любопытства спрашиваю, просто хочу как-то сообразить, что мне делать.

– Ну… ее подруга заведующая в магазине напротив нас, они договорились, что Алина там ночью посторожит, и товар по полкам расставит. Когда и полы помоет. Ничего, никакая работа незазорна, а рублей триста-четыреста заплатят – для нас все деньги.