– Как хорошо, что мы все сегодня собрались, – Виктория счастливо улыбалась и постоянно подкладывала гостям на тарелки салат и отварную картошку. – Лилечка, как тебе сегодня сельдь под шубой? В прошлый раз ты говорила, что мало майонеза.

– Сегодня в норме. Тебе нравится, Оля?

Девица Лиля обратилась к Ольге так внезапно, что та чуть не подавилась и смогла лишь растерянно пролепетать:

– Я…да…

Однако Лиля, кажется, и не ждала от нее ответа – она тут же повернувшись к красивому мужчине и сказала:

– Сельдь под шубой – мамино коронное блюдо, правда, дядя Андрей?

– Правда, правда, – снисходительно отвечал он, вытирая рот салфеткой, – но мне, честно говоря, больше нравится, твой крабовый. Хотя в прошлый раз ты положила много риса.

Ольга слушала и гадала, кем приходится Шумиловым эта Лиля. Двоюродная сестра? Племянница? Когда она в первый день спросила у Ильи, тот отмахнулся и буркнул что-то невнятное. Ее размышления нарушила Виктория, вплывшая в столовую с подносом, на котором дышало паром тушеное мясо.

– Вы уже морально готовы приступить к горячему? – она накладывала еду на тарелки и приговаривала: – Андрей, тебе помягче, Оленька, тебе без косточек. Кушай, девочка, кушай, ты сейчас двоих кормишь. Илюша с Лилей хотят, чтобы у них был крепенький и здоровый малыш. Правда, Лилечка?

– Конечно, мама, – кивнула Лиля, – только мне кажется, что Оля ест мало витаминов. Потом, дядя Андрей, ты уже осмотрел Олю? Ты ведь обещал мне отвести ее сегодня в роддом и сделать все анализы.

Ольга растерянно отодвинула тарелку. Губы у нее дрожали – она ничего не могла понять, но чувствовала, что происходит нечто ужасное.

– Почему? – голос ее вдруг сорвался. – Почему Лиля, какие анализы?!

– Как, – изумленно подняла брови Виктория. – Илья не говорил тебе разве, что мой брат – врач-гинеколог. Мы хотим, чтобы он проверил состояние нашего малыша – у него в роддоме вся новейшая аппаратура.

– Это мой ребенок, – закричала Ольга. – Мой и Ильи, причем тут Лиля?

В столовой наступило молчание, и все начали растерянно переглядываться. Будь Ольга постарше, она отметила бы в этой их растерянности нечто наигранное, но ей еще не было и пятнадцати. Андрей Пантелеймонович в недоумении развел руками.

– Но ведь…

– Ах, Андрей, – заспешила Виктория, – мы, наверное, не очень тактично говорим с Олей. Деточка, – она повернулась к девочке, – в этом нет ничего страшного, мы все понимаем. Конечно, тебе нужно учиться, ты одна, у тебя больная мама, поэтому ты и отдаешь Илье и Лиле ребенка. В конце концов, Илья – его отец, а Лиля будет прекрасной матерью – она так любит Илюшу, что все готова ему простить.

– Да, – с нежной покорностью в голосе проговорила Лиля, – за два года нашего брака мне приходилось прощать его много раз, но я готова терпеть, потому что я его люблю.

– Вашего брака? Вы женаты? Это неправда, неправда! – Ольга скомкала и бросила на пол салфетку, у нее дрожали губы. – Вы все… это неправда!

Лица присутствующих дружно выразили еще большую растерянность, и они еще энергичней начали переглядываться, как бы не решаясь заговорить. Наконец, Виктория с деланным смущением посмотрела на Ольгу и вздохнула.

– Прости, Оленька, мы не знали, что Илья тебе ничего не сказал. Да, они с Лилей – муж и жена, но когда ты приехала, Илья попросил ее уйти к родителям. Нам он говорил, что ты родишь ребенка и отдашь им, потому что тебе еще нужно учиться, а он…

– Неправда! – Ольга в отчаянии разрыдалась. – Неправда, он говорил мне, что мы пойдем в ЗАГС, что мы поженимся, что он договорится…

– Как? – Андрей Пантелеймонович повернулся к сестре, и теперь лицо его выражало благородное негодование. – Как, скажи мне, он собирается жениться, если уже женат? Кого ты воспитала, Виктория?!