– Но все-таки, как же это ты свои деньги украла?

– Мне, сколько в совхозе ни работала, председатель денег никогда не давал – все батяне отдавал. Я с двенадцати лет работаю, а копейки своей не видела, правильно это? Вот прихожу однажды вечером, дома – никого, только батяня один за столом спит, и денег у него полный карман. Я сразу все деньги выгребла, паспорт свой схватила – и на шоссе! Мимо нас дорога на Сызрань идет, а по ней автобус ходит – раз в день. Только мне в тот час повезло – как раз автобус проходил. Поэтому я и решила, что судьба – доехала до Сызрани, а оттуда уж до Москвы на поезде.

– И не жалко родных-то было? – с укором спросила Нина Ивановна. – Без денег их оставила, и беспокоились о тебе, наверное.

– Чего им беспокоиться! Жалели – это верно. Что без работницы остались. А деньги – мои! Я сызмальства горбатилась!

– И совсем не скучаешь без них? Неужели навестить не хочешь мать-то?

– Чего уж, они уж без меня обвыкли, а мне и тут хорошо. Кино на каждом шагу, зарплату платят, и горячая вода есть.

– Но ты ведь совсем одна, не обижают?

– Кто не захочет, того не обидят. Конечно, есть у нас девочки, которым парни голову закрутили. Одна вот, Любка, родила даже. Он все ходил, ходил, а как узнал – сразу смылся. Мы к нему ходили, так мать его даже на порог нас не пустила. Хотели на работу сходить, чтобы комсомол с ним разобрался за аморалку, но Любка не пустила.

– Ей теперь квартиру должны дать – с ребенком-то, как мать-одиночка.

– Кто ж ей даст, это только в кино дают. Нам всем квартиры обещали, как на работу брали. Пять лет, мол, проработаете – получите. Некоторые верят. Только Любке никто ничего не даст, она в общежитии прячется.

– Почему прячется, от кого?

– От коменданта, от кого же еще – в общежитии ведь с ребенком не разрешают, так мы его прячем, когда комендант приходит. Из комнаты в комнату передаем.

– Да как же так, за ребенком ведь уход нужен! – ужаснулась Нина Ивановна. – Как можно – вдруг он заболеет.

– Не заболеет, он здоровенький. И у нас все девчонки уже его пеленать научилась.

– Да, видишь, как оно бывает! Ты-то сама не доверяй ребятам, в Москве они шустрые, языкастые – поверишь и сама так вот останешься.

– Не, – Тамара повернула к Нине Ивановне веселое задорное лицо, – я не останусь. У нас многие девчонки гуляют, потом аборт делают, но я ребятам воли не даю. Я чего хочу – за московского парня замуж выйти, лимита мне не нужна. Ко мне тут двое московских приходят, но я их к себе не подпускаю – подпустишь, так они свое получат, и след простыл. Нет, я замуж хочу!

Она закончила работу, прибрала, сложив мусор в пакет, и переоделась, аккуратно свернув рабочий халатик.

– Попей чаю хоть, потом пойдешь, – предложила Нина Ивановна.

– Нет, спасибочки, мне еще в двух квартирах убираться. Вы мне должны пять сорок за все. Вы одна живете?

– Нет, с сыном и внуком.

– Тогда пять сорок. Мы только одиноким пенсионерам скидки делаем.

– Да я не на пенсии еще, болею просто – сердце, давление.

– Трава есть хорошая от сердца, у нас на селе все ею лечатся – забыла название.

В прихожей хлопнула дверь – вернулся с работы Виктор и привел из садика сынишку. Он с недоумением окинул взглядом выходившую из комнаты девушку.

– Здоровьица вам, – вежливо приветствовала его Тамара и кокетливо улыбнулась.

В следующий раз, когда она пришла убрать, Виктор был дома. Вышел покурить на лестницу и, когда девушка уходила, окликнул ее:

– Подожди! Куда ты торопишься?

Тамара оглянулась – он стоял на верхней ступеньке с улыбкой, напоминавшей кривую усмешку.

– Мне некогда прохлаждаться, меня работа ждет, – наставительным тоном сказала она, но Виктор, спустившись на один пролет, взял ее за локоть.