– Садитесь, Надежда Семеновна, поговорим. Итак, вы хотите нас покинуть, как я понимаю, так? Учитывая ваше нынешнее состояние, это естественно. Но давайте все обдумаем. Это ваш завод, вы здесь выросли, можно сказать, получили образование, стали превосходным специалистом, это ваш дом. Так куда вы хотите уйти в тяжелое для вас время? Разве из родного дома бегут?

Главный был совсем еще молод – тридцать с небольшим. Обычно зайдя в цех, где работала Надежда, он по-мужски пожимал ей руку, разговаривал очень уважительно, показывая, что высоко ценит ее, как специалиста. Они обсуждали какую-нибудь проблему или вместе ходили по цеху, осматривая станки. Вокруг толпились рабочие, и Надежда даже самой себе мысленно боялась признаться, что ее смущает взгляд его лучистых и проницательных глаз. Теперь же, отдав заявление, она вдруг поняла, что ей больше никогда не увидеть этого тонкого умного лица, не услышать мягкого голоса с чуть ироническим оттенком. Голова ее бессильно поникла, по щекам покатились слезы.

– Надежда, Семеновна, Наденька, не нужно! – он присел рядом и взял ее за руку. – Давайте мы с вами решим так: сейчас вам профком дает путевку в санаторий – вдвоем с сынишкой, а администрация предоставит внеплановый отпуск. Когда вы вернетесь, мы уже решим вопрос о предоставлении вам новой квартиры.

– Квартиры? – пролепетала Надежда. – Что вы, Александр Иннокентьевич, моя очередь еще далеко…

– Это сейчас неважно – у вас особые обстоятельства. Администрация обязана заботиться о ценных сотрудниках, а вы – молодой и подающий большие надежды специалист. Договорились?

Надежда кивнула. Через день они с сынишкой уехали в Кисловодск.

В санатории старенький доктор долго осматривал Мишку, задавал ему вопросы. Замкнутый, неразговорчивый мальчик неожиданно почувствовал доверие к ласковому человеку с внимательными глазами и старался отвечать, хотя это давалось ему с трудом. Он часто забывал, о чем говорил, внимание его постоянно переключалось на посторонние предметы – блестящую ручку доктора или книжку с картинками, лежавшую на столе.

– Сколько ему, семь? Скоро в школу? – доктор еще раз просмотрел медицинскую карту и повернулся к Надежде – Вам необходимо срочно проконсультироваться со специалистом. Видите ли, ваш ребенок отстает в развитии от своих сверстников. Вы сами с ним занимаетесь? Нет времени? Ясно, обычная ситуация. Надо, обязательно надо вам самой больше уделять внимание мальчику.

Разговор с доктором ее расстроил, но по возвращении в Ленинград сразу навалилось сразу столько дел и забот, что она добралась до детской поликлиники только тогда, когда Мишке потребовались справки для поступления в школу. Они быстренько пробежались по медицинским кабинетам, где загруженные работой врачи наскоро осматривали мальчика и шаблонно записывали «здоров».

В конце августа им с Мишкой дали двухкомнатную квартиру, на 8-ой Советской. Не новую – бывшие хозяева, очередники завода, получили жилье в районе новостроек, – но просторную и светлую.

– Вы довольны? – весело прищурившись, спросил главный, зайдя в ее цех на следующий день после того, как в профкоме выдали ордер. – Завод поможет вам с переездом, – он подержал пальцы Надежды чуть дольше, чем обычно, потом сразу выпустил.

– Я вам так благодарна, – начала было она, но он прервал:

– Не мне, не мне, это ваши товарищи решили. Еще вам выделяют деньги от профсоюза на покупку мебели и прочего. А вы – потом, когда уже переедете и обоснуетесь, – зайдите ко мне рассказать, что у вас там и как. Ладно?

Надежда зашла к нему на следующий день после того, как справила новоселье. Главный говорил по телефону, что-то записывая в календаре, и кивком указал ей на стул напротив себя, сделав знак обождать.