– А тот алчный поп назвал меня еретиком… Надеюсь, крестьяне не будут против, если я заберу у них слегка помятого ученого?

– О… Вы про этого безумного книгочея и колдуна, Алоисия? Признаюсь, его последняя выходка изрядно всех напугала. Сгорели овин, свинарник и сарай. Счастье еще, что крестьяне быстро потушили пожар… Ущерб небольшой, поскольку свиней удалось спасти. А вот бороны и плуги, которые хранились в сарае, сгорели дотла. И это перед самым севом…

– Весьма сожалею.

– В последнее время Алоисий совсем юродивым сделался. Бормочет что-то о величайшем открытии… а сам сараи поджигает. Пришлось разрешить крестьянам его утопить. Хотя мне, конечно, его жаль. Он учил моих сыновей грамоте…

– А где сейчас ваши сыновья?

– Старший – сражается на Святой земле. Как и полагается воину. А младший… – барон поморщился, – лижет тарелки на королевском столе в Лондоне. Хорошо, хоть не забывает отца, и время от времени отправляет мне весточки…

Якову стало ясно, каким образом барон оказался так хорошо информирован о дворцовых интригах.

Барон пригубил из кубка вина и проронил:

– Я слышал, что мой сосед, барон сэр Джон из Данбери, затеял богоугодное дело? Собирает сирот со всей Англии?

Яков еще раз оценил информированность сэра Итона.

– Так и есть, сэр Итон.

– Можете мне объяснить, откуда вдруг появилась такая идея? До сих пор это было совершенно немыслимо!

Яков, памятуя, что у сэра Итона есть источник в Тауэре, и эта связь может носить двусторонний характер, рассказал о том, что, совершая паломничество, повстречал четырех сирот, которые показали ему дорогу, накормили, нашли приют. В итоге, мальчишки проявили себя самым благородным образом. Принц признался, что у него возникла мысль о богоугодном деле: воспитание сирот. Чтобы дать им шанс наладить свою жизнь, а не закончить ее в сточной канаве. Он попросил сэра Джона заняться их воспитанием. Именно поэтому принц просит отдать ему Алоисия, чтобы он учил сирот грамоте.

Сэр Итон, собрав морщины на лице в вежливую улыбку, на протяжении всего рассказа внимательно слушал его высочество, не перебивая. У Якова возникло подозрение, что старый вояка уже догадался, что принцу сироты нужны не для спасения души, а как войсковая единица.

Однако сэр Итон ни словом, ни намеком своей догадки не выказал. Он лишь благожелательно покивал, добавив, что если Алоисий нужен Якову, в качестве учителя для сирот, он возражать не станет. Более того, он вознамерился отправить сэру Джону десять золотых соверенов на благое дело.

Яков рассыпался в благодарностях.

– Не стоит благодарить, ваше высочество. Вам в голову пришла прекрасная, превосходная идея. С моей стороны – грех не поддержать ее!

Трапеза завершилась. Сегодня было уже поздно куда-либо двигаться. Поэтому Яков согласился на любезное предложение сэра Итона переночевать в замке.

Ему выделили огромную спальню с балдахином. Он устроился на кровати. Его свита, прихватив Алоисия, улеглась в этой же спальне, на полу.

Утром, после завтрака, сердечно попрощавшись с сэром Итоном, Яков снова двинулся в путь. Сэр Итон сказал ему на прощанье:

– Я объявил крестьянам, что отец Браун больше не будет их беспокоить. Что я отправил его в Данбери. Однако, они все еще очень злы. Надо же было умудриться – спалить плуги и бороны перед самым севом…

Яков ответил:

– Я велю сэру Джону хорошо присматривать за ним… чтобы не сжег заодно и Данбери!

Они заехали в деревню, где раньше, в скромном домике на краю леса, жил отец Браун. Дом был разгромлен. Все ценное – мебель, посуда, утварь, горн, наковальня, инструменты – все исчезло. Только посреди избы одиноко стоял деревянный станок, на котором ученый шлифовал линзы.