Она была без сознания трое суток, из них почти двое суток кричала и куда-то рвалась. Потом уснула. Когда ей приснились те странные сны, когда кричала, или когда спала? А, может, это и не приснилось вовсе?

Но о своём поведении в бессознательном состоянии она узнала гораздо позже, так как всё это время ей не разрешали ни с кем встречаться. Каждый день нянечка приносила ей пакет с кучей записок от сокурсников, в которых они желали ей скорей выздороветь. Писали, как скучно без неё, как они её любят и хотят, чтобы она поскорее выписалась. Она плакала над каждой запиской, сознавая только теперь, какая она глупая, какая неблагодарная. Жизнь казалась ей счастьем. Как можно было думать, что жизнь бессмысленна!

Вспоминая всё это, Светлана расчувствовалась, и начала потихоньку плакать. Она лежала лицом к стене и потихоньку шмыгала носом. В это время в палату зашла четвёртая больная. Она тут же подсела к Светлане на кровать и, силой повернув её к себе лицом, проговорила с самым решительным видом:

– Эй, эй! Новенькая? У нас нельзя плакать. Ну-ка, рассказывай. Рассказывай, что с тобой произошло. Небось, какие-нибудь глупости! Влюбилась в студентика, а он любит подругу. Да? Ну, не плачь, – пыталась утихомирить Светлану, которой совершенно не понравился ни тон, ни требования рассказывать.

– Да, да, девочка, если что есть плохого на душе, нужно рассказывать, – поддержала навязчивую «лекаршу» красивая женщина у окна. – Видите, у меня голова трясётся? Я тоже вот всё носила в себе, никому никогда ничего не рассказывала, а потом случилась неприятность, я опять всё в себе, а со мной произошёл удар и теперь вот трясётся голова.

– Ну, хочешь, я тебе расскажу, почему я здесь? – не унималась первая, – когда слушаешь о чужом горе, своё кажется уже не таким страшным, да, да.

– Отстаньте от меня, что вам всем надо? – Светлана продолжала отбиваться от назойливых соседок, но уже не плакала.

Тут всех позвали на обед. Светлана в первый раз должна была обедать в общей столовой, а не в палате. «Лекарша», которую звали Надя, напевая, взяла свою чашку и стала около кровати Светланы:

– Пошли, провожу, ты же не знаешь куда идти, а тут всё по ненормальному, больница – то ведь для ненормальных. В нашем отделении, правда, собираются все более-менее нормальные – после самоубийства, да так… Я вот тоже пыталась на себя руки наложить, но так, чтобы попугать. Ты, правда, не хочешь послушать?

Она щебетала, как пичужка, невинно улыбаясь, выставляя нежные ямочки на щеках. Трудно было сказать, сколько ей лет. На вид лет тридцать, но две несерьёзные косички, ямочки на щеках, весёлый блеск в глазах делали её гораздо моложе. Светлана уже смирилась с её неуёмной энергией и даже была готова выслушать рассказ, но они уже дошли до столовой.

– А почему те двое не пошли?

– Станислава здесь на особом положении, она ходит обедать вместе с медперсоналом, а Лена всё время спит, её нельзя будить.

– А Лена что? Тоже снотворного напилась?

– Ладно, потом всё расскажу, давай обедать, – хмыкнула Надя, протягивая тарелку с борщом.

Борщ показался Светлане необыкновенно вкусным. Наголодалась ли, пока спала или действительно вкусный? Но в столовой, похоже, у всех был хороший аппетит. Женщины переговаривались, пересмеивались. Вполне нормальные люди.

После обеда они с Надей направились в «гостиную». Надя сказала, что иногда сюда пускают посетителей, а вообще-то больные общаются с родными в тесном коридорчике. Надя лежала в больнице уже две недели и собиралась вскоре домой.

– Сегодня пятница, а выписывают по понедельникам. Идёт целая свита за главврачом, а потом кого-нибудь зовут на консилиум.