С Кренделем они познакомились лет восемь назад в Крыму у подножия Карадага. Крендель был из иудеев-крымчаков, но от древней веры своих предков у него остался такой винегрет, в котором не разобрался бы и сам Мастер. В нем отлично уживались Тора и Тор, Вальхалла и Гадес, а к ним примешивались исламские мотивы. В начале восьмидесятых Крендель полтора года провел в Афганистане, но из его путаных рассказов не всегда было понятно, на чьей стороне он воевал – иногда даже закрадывалось подозрение, что он просто ходил с караванами контрабандистов.

Крендель безошибочно узнал в высоком седом путешественнике не праздного туриста, а посвященного, который точно знал свою цель. И предложил свои услуги проводника, взявшись провести к месту силы на вершине горы.

Карадаг во все времена притягивал знающих людей. Не зря его объявили заповедником, чтобы отсечь потоки туристов. Тот, кто не ощупывает в темноте хобот или уши, знает, что Карадаг – это последнее пристанище Гермеса Трисмегиста, Трижды Величайшего.

Труды Гермеса, или Меркурия, как его называли в Риме, были хорошо известны на заре христианства. На них ссылались и блаженный Августин, и Климент Александрийский. А в средние века трактаты Гермеса были настольными книгами всех алхимиков и магов – в них подробно объяснялось устройство мира духов и способы взаимодействия с ними. Мусульмане знают Гермеса как пророка Идриса.

Они с Кренделем тогда заночевали на горе, и это действительно была особенная ночь. Кренделя, который тащил на себе все их вещи, сон сморил сразу после нехитрого ужина, а Светлицкий почти до самого рассвета простоял, вглядываясь в бесконечное звездное небо, нависшее над бескрайней чернотой моря. Сухой ветер со стороны степей щекотал ноздри неповторимыми ароматами лета. Трещали цикады, и туго хлопали крыльями ночные птицы. И именно тогда ему открылся весь механизм до последнего винтика. Он выбрал свободу стать Мастером.

Тихая трель белой трубки радиотелефона нарушила тишину в офисе. Светлицкий даже затаил дыхание и, нажав кнопку, нетерпеливо спросил:

– Нашел?

Голос Кренделя был безрадостным:

– Сгорело все, Андрей Сергеевич. Дом сгорел полностью.

Он почувствовал, как в глубине души что-то оборвалось, но тут же взял себя в руки, еще задавал вопросы Кренделю, но сам уже думал о другом. Придется идти кружным путем, но его это не пугало – он все решил.

– Встретишь меня сегодня в Москве. Попозже созвонись с Костей, он возьмет билеты на самолет, сообщит номер рейса.

– Понял, Андрей Сергеевич.

Закончив разговор с Кренделем, он набрал номер Кости. Тот долго не брал трубку, но, наконец, ответил заспанным голосом:

– Слушаю вас, Андрей Сергеевич. Доброе утро.

Он коротко приказал:

– Мне нужен билет на самолет до Москвы. И два билета из Москвы в Симферополь, на меня и Кренделя. На ближайшие рейсы, сам там определись, что к чему.

– Понял, Андрей Сергеевич.

– В Крыму нам нужна будет машина. Без водителя. И еще, придумай, как отравить в Крым мои стилеты. На самолете опасно.

– Можно поездом, но тогда только через сутки после вас там будут.

– Хорошо. Это приемлемо. Давай, увязывай все.

Светлицкий положил трубку и задумался. Все принимало очень странный и опасный оборот. Лавина постепенно ускорялась и набирала силу, сметая все на своем пути.

Громкий стук в дверь буквально подкинул Степанова на кровати. Он вынырнул из сна и сел, тупо осматривая темную комнату и пытаясь включиться. Юли рядом не было, но сладковатый запах ее духов еще не выветрился. Стук повторился, и уже придя в себя, Степанов крикнул:

– Кто там?

Грубый голос за дверью ответил: