Степанов протянул ему руку.

– Ладно, будь здоров. Если появится что интересное, звони.

Хотя точно знал, что тот ни за что не позвонит.

Опер Семен повез Степанова на автостанцию. По дороге оба молчали, и только когда жигуленок остановился на площади перед деревянным навесом с надписью «Епифань», опер сказал:

– По-моему, тут не банда задействована, а какая-то организация.

Степанов удивленно посмотрел на него. Это перекликалось с его мыслями, но ему хотелось услышать аргументы.

– Почему ты так решил?

– Я не решил. Просто интуиция. Берсенев убийцу знал, они разговаривали, судя по всему. Разговор пошел не туда, Берсенева убили. Вряд ли это было запланировано, но убийца такой вариант в голове держал, потому что пришел со стилетом.

– А почему думаешь, что не запланировано?

– Потому что, если бы он все планировал, то не стал бы откладывать поджог – наоборот, логичнее было бы сразу поджечь, все следы уничтожить.

Степанов кивнул.

– Хорошо. Сразу поджечь не получилось, надо было уходить, что-то помешало ему. Но зачем сегодня поджигать? Когда уже поработала бригада, эксперты, опера?

– Значит, они хотели избавиться от всего, что в доме – для них это важнее даже каких-то гипотетических следов убийства. И они прислали другого человека – исполнителя. Поэтому я и думаю, что там организация. А сегодня приезжал кто-то типа чистильщика.

Степанов улыбнулся.

– Ты боевиков пересмотрел. Хотя я с тобой в основном соглашусь. Я тоже думаю, тут какая-то группа действует – насчет организации слишком громко сказано, это никак пока не прослеживается. Но вот некоторая группа вырисовывается. Я думаю, тут надо тянуть связи Берсенева в Москве – или куда он ездил каждый месяц. Все равно тебе придется эти версии отрабатывать, поэтому я тебя попрошу – держи меня в курсе. Малейшие новости – сразу звони. А я тебе, если что, подкину.

Семен немного задумался.

– Твой коллега по-любому начнет прыгать у меня на голове. Думаю, он так и так будет в курсе расследования. Почему тебе у него не спросить?

– Сам знаешь, информация ценнее из первоисточника. Так что звони обязательно.

– Ладно. Договорились.

– Вот тебе аванс небольшой. Администратор гостиницы, Юля, как-то видела Берсенева в Кимовске на почтамте, он телеграфом отправлял деньги кому-то в Петрозаводск. Думаю, надо это отработать.

Степанов вышел из машины и вскоре занял место у окна в полупустом автобусе.

Черный внедорожник мчал по трассе прямо навстречу рассвету. Розовый край неба ослепительно вспыхнул яркой утренней зарей, разгоняя остатки ночи, и Джем сразу же почувствовал себя бодрее. Он прикинул, что сможет продержаться еще часа четыре, а там можно будет и немного поспать. Иван Иванович молча сидел и смотрел на дорогу, думая о чем-то своем. Джем время от времени поглядывал в салонное зеркало на девчонку – она перестала трястись, отогрелась и теперь с любопытством смотрела по сторонам. Поймав на себе его взгляд в зеркале, она спросила:

– А куда вы едете?

Иван Иванович обернулся к ней и коротко ответил:

– В Феодосию.

Джем заметил, что девчонка слегка изменилась в лице. Она откинулась на спинку сиденья и о чем-то задумалась. Потом спросила:

– Можно, я с вами?

Джем засмеялся.

– Дома ругать не будут? Феодосия – это не быстро.

Иван Иванович кивнул.

– Да, ты можешь ехать с нами. Как тебя зовут?

– Янка.

Джем весело представился.

– А я Джем. Просто Джем.

Иван Иванович тоже назвал свое имя, и Янка спросила:

– Скажите, а вы вечером не были на горе Тарно? Вы очень похожи на одного человека…

Иван Иванович снова повернулся к ней и многозначительно ответил:

– На все вопросы рассмеюсь я тихо, на все вопросы не будет ответа, ведь имя мое – иероглиф, мои одежды залатаны ветром… Есть такая песня, я слышал как-то… Нет, Янка, на горе Тарно я не был.