В Ми-4 от работающих двигателей было очень шумно, и разговаривать было невозможно. Чтобы услышать друг друга, нужно было орать на ухо, поэтому мать с сыном летели молча. Они наблюдали внимательно за тем, что проплывало под ними.

А внизу проплывали радующие любознательный глаз, разноцветные, пестрые северные просторы – наидостойнейшие пейзажи для талантливой кисти Ивана Ивановича Шишкина.

Вертолет летел немногим более часа. Наконец наши пассажиры поняли, что снижаются, и еще плотнее прильнули к иллюминаторам. Внизу виднелись несколько бараков и пара сараев, теснившихся на берегу темной извилистой не очень широкой, как им тогда показалось, реки. Лишь многоцветье красок северной природы невероятно радовали глаз новым потенциальным жителям далекого и никому неизвестного еще северного поселка Надым.

– Прилетели, – прокричал тот же пилот, который в Салехарде помогал садиться в вертолет девушке с сыном.

– А сколько мы вам должны? – спросила девушка, доставая кошелек.

– Да что вы! – улыбнулся пилот. – Не нужно ничего.

Этот ответ в очередной раз, как и в первый, и во второй, удивил девушку. Ей снова почувствовалось, что здесь, среди этой скудноватой, по сравнению с высокими и густыми лесами, где она выросла, но очень красивой природы, среди болот и бесконечного количества рек и проток, на этих суровых северных просторах живут и работают какие-то совсем другие люди. Они более открытые, более искренние, более улыбчивые, готовые помочь и поделиться тем, что у них есть, и не требующие никакой за это платы.

Вертолетчик открыл дверь, выкинул наружу и закрепил небольшой вертолетный трап, помог спуститься по нему девушке, потом подхватил под мышки мальчишку и поставил его на землю рядом с ней. Сам запрыгнул в салон и выкинул оттуда два больших мешка на землю.

– А куда нам теперь? – спросила его Алла.

– Кондратьев вам подскажет, – ответил вертолетчик, после чего добавил с улыбкой: – Сейчас придет, подождите.

Дверь в вертолет захлопнулась, он плавно взмыл вверх, стал удаляться и постепенно уменьшаться, пока наконец не исчез за горизонтом.

Девушка с ребенком остались стоять между небольшим бараком и сараем, возле оставленных коричневых мешков.

– Мам, может зайти в дом и сплосить? – предложил Санька.

– Зайди, спроси, – ответила мать.

Санька подошел к бараку, поднялся на невысокое крыльцо, которое пристроилось у самого его угла, и постучал в дверь. Никто не ответил. Санька приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

– Мам, там еще одна двель. – Он шагнул вперед и исчез за дверью. Сначала мальчик постучал и в нее, но, когда снова никто не ответил, он ее открыл и вошел внутрь:

– Здлавствуйте.

И вновь никто на его приветствие не ответил. Он огляделся и сделал еще два шага вперед.

За второй дверью открылась небольшая прихожая с вешалками для одежды. Дальше была просторная комната, в которой было чисто и уютно. Вход в комнату находился слева, а не посередине этой стены дома.

В середине комнаты стоял большой круглый стол, который был накрыт белой скатертью, и под него были аккуратно задвинуты несколько деревянных стульев. Справа от входа стояла железная кровать, которая также была аккуратно застлана. За спинкой кровати было окно с подпоясанными маленькими белыми шторками. Дальше по этой стене было еще одно такое же окно, а между ними стояла невысокая этажерка с книгами.

У стены напротив входа в комнату стояло пианино, которое украшала небольшая ваза с какими-то разноцветными цветами. По стенам висело несколько разного размера пестрых картин с видами природы. В правом дальнем углу комнаты виднелся наполовину зашторенный вход в другую комнату – по всей вероятности, спальню.