Отражается запой и на сознании: происходит процесс его кристаллизации, утончения. Все житейские проблемы упрощаются, перейдя на уровень «да – да, нет – нет», упрощаются быт и потребности, что позволяет высвободить дополнительное время для творческой работы, а сами работы переходят к уровню общечеловеческих ценностей.

Меняется окружение человека. Все сословия вокруг него смешиваются, и он с радостью обнимается с последним пропойцей и забулдоном, с которым имел душевную беседу в вытрезвителе, и его самого так же радостно приветствуют высшие чины и элитарная публика – ценители его таланта. Единственное, что ему никогда не удается и не удастся, – это семейная жизнь. Поскольку талант принадлежит обществу, социуму, то в них личность и растворяется, и черпает дополнительную энергию и силу. Семья же с ее жалкими потугами и попытками подчинить, приручить, обуздать Личность терпит провал.

Женщины, как правило, с таким результатом их деятельности не мирятся и, убедившись в тщетности своих комплексных мероприятий, меняют объект внимания, хотя дети до последнего дня остаются рядом с ним.

Признаться, вся эта информация пришла и сложилась у меня не сразу: почти все, что сказано выше, прошло через меня или я испытал это на себе.

Но в то утро я просто лежал на своем жестком топчане, вроде бы уже очнувшийся, но еще пытающийся оттянуть момент пробуждения, за которым снова бы последовал процесс похмеления. И далее все по известной схеме…

Из полудремотного оцепенения меня вывело нечто: то ли действие извне, то ли состояние, но в сознании моем, да, да, именно в сознании, поскольку глаза все еще были закрыты. Вдруг началось какое-то прояснение: свет стал меняться от розового к желтому, белому, появились какие-то золотые лучи, круги, кольца. Все это играло, переливалось, искрилось ярким светом; в голове зазвучала музыка, да, тот самый электронный аккорд, и откуда-то издали донесся будто благовест. Все это слилось воедино, перейдя в незнакомое состояние; откуда-то повеяло теплом, нет, жаром. О, Боже! Стало нестерпимо жарко, меня будто со всех сторон обступил живой огонь, и я, как бывает в страшных снах, проснулся и открыл глаза: передо мною стояла женщина в белом длинном, до пят, платье… Она будто выступала из мрака и стены, находясь несколько выше угадываемой линии пола. Нет, от нее не исходило сияние – она просто появилась, протянула в мою сторону руки и тихо, но четко, внятно и повелительно произнесла:

– Встань и иди! – и после некоторой паузы: – Ты слышал?

«Да», – мысленно ответил я.

– Ты слышал? – переспросила Она.

– Да.

– Ты слышал? – в третий раз спросила Она.

– Да, я слышал, – так же уверенно ответил и в третий раз я. И Она исчезла, растаяла, уступив место мраку и звенящей пустоте.

Если можно найти проще объяснение, ищите, но я лежал и «переваривал» все происшедшее. Наверное, нет такого земного слова, чтобы описать это СОСТОЯНИЕ, сложнейшее по своей композиции чувств. Люди подобрали слова «озарение», «прозрение». Да, это и то, и другое, но все равно отражающее это СОСТОЯНИЕ лишь частично, не в полной мере.

Озарение – это яркое освещение кого-то или чего-то каким-то источником света. В данном случае здесь только что источником этого внутреннего света была Пресвятая Дева Мария. В том, что это была Она, никакого сомнения не было. Прозрение же наступило уже после него, но об этом я узнал несколько позже. Сейчас же я встал, прошел в ванную, включил свет, сел на край ванны и уставился в белую стену, тупо и сосредоточенно соображая, что же со мною произошло. Троекратное подтверждение виденного и слышанного не оставляло сомнения в реальности происшедшего.