Молодежь с разноцветными патлами заняла любимую скамейку на площади у ТРЦ; тихонько присаживаюсь на гранит ограждения спящего фонтана и наблюдаю из темноты, как парни и девушки без забот и проблем смеются, шутят, обнимают друг друга, целуются и ссорятся, но в воздухе все равно витает любовь.

Потертый знак «анархии» на рюкзаке одного из присутствующих мальчишек, мелькнувший в голубоватом свете фонарей, заставляет прищуриться.

Так и есть — паренек из автобуса. На миг задерживаю дыхание и смотрю во все глаза — кажется, я становлюсь свидетелем его личной драмы.

— Пошел ты! — визжит рыжеволосая девочка в чем-то бесформенном и черном, вскакивает, с размаху отвешивает ему звонкую оплеуху и гордо удаляется в ночь.

Парень, признавая полное поражение, откидывается на деревянную спинку скамейки, трет щеку, огрызается, а его дружки дико гогочут.

***

4. Глава 4

— Майя, ты сменила свои кошмарные шторы на те, что я передала?.. Олег как? Надеюсь, он еще от тебя не сбежал?! — Разговор с мамой за полтора часа стал изнуряющим, но все, что я могу, вклиниваться в бесконечный словесный поток односложными ответами: «Да... да... нет...», которые, впрочем, никак не влияют на ход ее мыслей.

Слава богу, поселок, где последние десять лет обретается мама, слишком далеко, и она не станет срываться оттуда в разгар дачного сезона.

Желаю ей спокойной ночи, отключаюсь и тяжко вздыхаю. На сегодня повинность отбыта.

Порция разжижающих мозг сериалов, пять приконченных на балконе сигарет и перманентное желание завыть в голос — так проходит остаток вечера.

По первому зову утреннего будильника ползу в ванную, до упора выкручиваю кран, и лицо ломит от мертвых прикосновений ледяной воды. Давлюсь на кухне горьким кофе, влезаю в джинсы и свитер, тушу окурок, вываливаюсь в подъезд... За спиной щелкает замок, палец давит на оранжевую расплавленную кнопку, из недр шахты ко мне со вздохом устремляется кабина лифта.

Доведенный до автоматизма ритуал соблюден, сегодняшний день, как и тысячи ему предшествовавших, тоже пройдет без происшествий.

***

Опередив сонную толпу, вбегаю в загазованный салон пока еще пустого автобуса и плюхаюсь на любимое сиденье, предвкушая полчаса дремы и созерцания давно опостылевших видов, но кто-то не менее проворный падает рядом и бесцеремонно оттесняет меня к самому окну.

В груди волной вскипает возмущение, однако скандал я никогда не затею — не приучена. Лишь искоса смотрю на придурка и мысленно матерюсь, желая ему непреходящей диареи. Взгляд застревает на белой «анархии», украшающей потертый рюкзак, что притулился на коленях наглого попутчика, сердце ухает вниз и замирает.

Не успеваю загнать мысли в рамки приличий, нехило пугаюсь своей реакции, щеки горят от стыда.

«Расслабься, он не может влезть в твою голову!» — уговариваю себя, ковыряя заусенец.

Мальчишка не знает, что сегодня ночью, вместо того чтобы по обыкновению копаться в прошлых неудачах и провалах, я почему-то думала о его злом лице с красным следом от пощечины.

За что его так? Интересно, насколько серьезными были их отношения с той девочкой? Интересно, а какой он...

Кажется, в отрезвляющей оплеухе нуждаюсь именно я.

Пытаюсь отодвинуться, но простор для маневра отсутствует — в плечо больно врезается обшитая пластиком перегородка.

Весь путь до нужной остановки я не могу дышать, заливаюсь жаром и паникую, как малолетка, но парень, кажется, чувствует себя вполне комфортно — извлекает из кармана телефон, сует в уши наушники и спокойно продолжает ехать рядом. Прислушавшись, узнаю шепот в динамиках — любимые песни моей юности, внезапно ставшие нестареющей классикой.