– Что такое, малыш? Ой, какой же ты красивенький! Чмоки?

Спорить я не стал – чмоки так чмоки – и поцеловал ее, а целоваться я умею, так что милашка едва не свалилась с дивана. Кажется, она слегка оторопела. Ну да ладно. Я все показывал на телефон; прошло некоторое время, и она поняла, чего я добиваюсь. Подошел жадина и навис над нами с похабной ухмылкой, но в тот момент мы с милашкой не питали интереса к подтухшей козлятине.

– Как вижу, мисс, вы ему понравились, – сказал старик.

– Да, – уклончиво ответила моя спасительница. – По-моему, он чего-то хочет.

– Телефон, – сказал я, не рискнув вдаваться в детали.

– Ой, он разговаривает! Выходит, ты знаешь некоторые слова? – улыбнулась она мне. – Какой хороший! Но тебе нельзя давать телефонную трубку, ты еще слишком мал.

– Угу, – сказал я, – тогда чмоки.

Милашка застеснялась, поспешила встать, отнесла меня к телефону и даже придержала трубку. Извернувшись, я сумел поставить ноги на сиденье, после чего замахал руками и завопил:

– Кыш!

Ничего не понимая, милашка выскочила из будки. Я попробовал задвинуть дверь и не смог, но за дверью приплясывал старик: он горел желанием помочь, и дверь наконец задвинулась без моего участия.

– Ох, как бы он там не поранился, – запереживала милашка, но было уже поздно: вооружившись трубкой, я сунул в автомат пятицентовик и стал лихорадочно набирать номер, в то время как пальцы изгибались под самыми произвольными углами. Старик с милашкой пялились на меня во все глаза, поэтому я, дозвонившись до Билли, постарался говорить как можно тише:

– Алё, Билли, это Джерри…

– Какой еще Джерри?

– Кэссиди! – сказал я. – Мы с тобой знакомы. У нас сегодня свидание.

– Ну да, свидание. Но я знаю голос Джерри, и он не похож на твой. Поэтому извини, но сейчас я занята.

– Погоди! У меня… горло разболелось! Это я, честно! И у меня тут ситуация!

– А когда у тебя не ситуация? Стой… Тебя же не поколотили, нет?

– Нет, не поколотили, но мне страшно нужна помощь! Билли, милая, это вопрос жизни и смерти!

– Ох, Джерри! Ну конечно я помогу! Ты где?

Я продиктовал ей адрес бара.

– Приезжай, как только сможешь. Найдешь здесь меня… то есть не меня, а младенца. Забери его и вызови такси. И не удивляйся, если младенец скажет что-то необычное.

– Ну а ты-то где? И что там за младенец?

– Позже объясню. А сейчас ноги в руки и дуй, куда сказано.

Старик открыл дверь. Я повесил трубку и выдал правый хук ему в челюсть, но этот субчик решил, что я играюсь.

– Нет, вы гляньте, какой умненький! Прикидывается, что умеет звонить по телефону! Думаю, мисс, нам с вами надо выпить за его здоровье.

– Ну что ж, я не против. – Она взяла меня на руки, и я не возражал, хотя понятия не имел, как быть дальше. Поэтому сидел у нее на коленках, пока старик поил ее всякими напитками, и каждый раз, когда старикан спрашивал милашку, не договориться ли им о свидании, я поднимал крик, и вскоре он стал испытывать ко мне некоторую неприязнь. Интересно, с чего бы?

Когда явилась Билли – нахальная модница с блестящими кудряшками до плеч, да и все остальное тоже при ней, – я уже боялся, что старик затискает меня до смерти. Поэтому, едва она вошла в бар, я стал орать как резаный, пинаться и размахивать руками.

Билли сделала удивленное лицо, но вопросов задавать не стала. Старик смотрел, как она подплывает к нашему столику, а потом спросил:

– Не ваше ли это дитя, мадам?

– Ма-а-а-ма-а-а! – взвыл я, заметив, что Билли растерялась. Ясное дело, она не могла сообразить, в чем подвох. От вытья в горле у меня совсем пересохло, но Билли наконец кивнула и взяла меня на руки, после чего стала озираться в поисках сержанта Кэссиди (то есть меня), но сержант Кэссиди (то есть я) на тот момент был в штатском – если, конечно, трикотажные ползунки считаются за штатское.