Я не рискнул подать голос, но надеялся, что Билли помнит наш телефонный разговор. Оказалось, она не забыла: вынесла меня на улицу и поймала такси.

– Куда вам, мисс?

– В Гарден! – пропищал я.

Водитель не заметил, от кого исходили эти слова, но Билли заметила. Она вылупилась на меня, до предела распахнув глаза.

– Спокойно, милая, – сказал я, – держи себя в руках. Случилось кое-что страшное.

– О-хо-хо, – прошептала она, – страшное. Это точно. Я сошла с ума. У-у-у!

Билли изменилась в лице и зажмурилась. На мгновение мне показалось, что она в обмороке, да и сам я едва не лишился чувств, потому что знать не знал, каким образом младенцы оказывают первую помощь, да еще и в такси.

– Билли! – квакнул я. – Гу-га-гу! Очнись! Это я, Джерри! Не вздумай отключиться!

– Н-но… – Она истерически захихикала, и я понял, что с ней все нормально. – О господи! Ты, несомненно, карлик. Но притворяешься, что ты Джерри.

Я до упора запрокинул голову, чтобы видеть ее лицо. Мои глаза, как и прежде, фокусировались с огромным трудом; я был зол; я оставил любые надежды; и еще меня подташнивало. Да что я рассказываю, вы сами тоже были младенцами и помните, каково это. Вот только мне было в два раза хуже.

– Билли, послушай и постарайся понять, – заговорил я. – Расскажу как есть, и это полное безумие, но ты обязана мне поверить.

Билли вздохнула и побледнела до самых ушей, но сказала:

– Давай. Я попробую.

И я выложил все как на духу, а пока говорил, пытался сообразить, как выпутаться из ситуации. Если Билли не согласится, то помощи ждать неоткуда, разве что от дока Маккинли, а он сейчас небоеспособен. С копами я уже созванивался, а потому мог себе представить, как случившееся выглядит в глазах дежурного сержанта. Если пару дней назад какой-то придурковатый младенец взялся бы играть со мной в подобные игры, я бы посмеялся и прогнал его взашей. Но теперь я сам очутился в младенческой шкуре, то есть в незавидном положении, и это еще мягко сказано.

А если говорить как есть, положение было швах. Я всегда мог постоять за себя – да и, чего греха таить, склонен был задираться, ведь раньше я, раздевшись до трусов, весил две сотни фунтов, причем в этих фунтах не было ни капли жира. Кроме того, я знал кое-какие приемчики: умел бороться по-японски и размахивать ногами в манере апашей. Чрезвычайно полезные навыки – но не теперь, когда я даже из легкого пистолета не смог бы стрельнуть.

Другими словами, младенцы ни на что не годятся.

Но потом я стал думать про капитана и миссис Доусон и пришел к выводу, что они очень дорожат своим Поросенком. Миссис Доусон, наверное, уже вернулась из магазина и обнаружила, что я пропал. О-хо-хо!

К тому же по некой причине я ужасно устал: мышцы как будто превратились в водянистый яичный желток, а спать мне хотелось как никогда в жизни.

Я с грехом пополам дорассказал Билли обо всем, что случилось, а потом закемарил прямо у нее на руках. Когда проснулся, мы уже были в телефонной будке. Билли трясла меня и приговаривала:

– Просыпайся, Джерри! Ну проснись же!

– Ба-ба-ба, – пробубнил я, – ва-ва… Ох. Что…

– Ты задремал, – объяснила Билли. – Младенцам надо много спать.

– Хватит уже про младенцев! Я… Стоп! Как ты меня назвала? Джерри? То есть ты мне поверила, да?

– Поверила, – хмуро кивнула Билли. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Только жажда одолела. Выпить хочется.

– Чего?

– Пива, – сказал я.

– Никакого пива. Только молоко.

– Молоко? – Я сдавленно охнул. – Билли, бога ради! Я все тот же Джерри Кэссиди, хоть и в карапузьем теле.

– Молоко, – твердо повторила она. – Куплю тебе бутылочку с соской.