Чтобы плавно перейти к следующей теме, нелишне привести одно наблюдение; оно кратко описывает дилемму, которая стоит перед нейробиологами, желающими разобраться в том, что же делает нас такими, какие мы есть: «Сегодня для большинства разновидностей геномного анализа мозговых процессов требуются инвазивные процедуры вроде стандартной декапитации, а значит, опыты на людях совершенно исключены». Да, было бы очень полезно узнать, что же творится в мозгу, но отрубать для этого людям головы – это, пожалуй, все-таки чересчур. А животным?

Приведенная цитата – из статьи Сэмюэла Гослинга и Пранджала Меты, вошедшей в сборник «Личность у животных»{32}. Даже работающие в этой области не всегда комфортно себя чувствуют, используя термин «личность». Одни предпочитают говорить о темпераменте животных, типах их поведения, стратегиях выживания или предрасположенностях. Другие обращаются к языку медицины, рассуждая о «поведенческих синдромах» животных. Однако на самом-то деле они имеют в виду черты личности.

Как мы увидим, многим особям животных свойственны характерные лишь для них отклики на определенные ситуации или способы взаимодействия со средой и другими существами, в этой среде обитающими. Многие люди готовы признать, что их домашний питомец обладает личностью. Каждый собачник с радостью поддержит эту идею, а всякий, у кого жили хотя бы две кошки, наверняка подозревает, что характер у них разный. Ученые, исследующие самых разных представителей животного царства, подтверждают, что наши любимцы – лишь верхушка айсберга. Теперь мы знаем о жизнерадостных ослах, об осьминогах-интровертах, об игривых крысах, общительных свиньях, надменных колюшках, робких воронковых пауках. А как только вы это узнали, становится очень трудно обезглавливать каких бы то ни было животных во имя науки. Эта сфера, возникшая всего десяток лет назад, несет в себе семена своего же разрушения. Нам, после того как мы обнаружили, что у животных есть личность (как у отдельных существ) и культура (в разного рода группах), куда труднее ставить над ними опыты. Более того, в результате мы понимаем, что человеческие существа, при всех своих талантах, не представляют собой ничего особенного как вид.

Мы превратили животных в своих рабов и теперь не желаем воспринимать их как равных себе.

Чарлз Дарвин

Вы почти наверняка слышали этот рифф из семи нот – основу песни «Армия семи народов» [Seven Nation Army] группы The White Stripes. Джек Уайт, вокалист и гитарист коллектива, сочинил его в 2001 году, настраивая гитару перед концертом, который должен был пройти в мельбурнском отеле Corner. Музыкант счел простенькую мелодию «интересной» и записал ее, а позже выстроил вокруг нее песню. Но интереснее всего другое: хотя вначале никто не обратил на рифф особого внимания (представитель звукозаписывающей компании, присутствовавший при его создании, сказал, что ему эта мелодия совершенно не нравится), теперь это сочетание нот знают во всем мире. И не из-за коммерческого успеха песни.

Живущий в Вашингтоне писатель Алан Сигел даже составил график, который показывает рост популярности риффа{33}. Болельщики бельгийской футбольной команды «Брюгге» начали распевать его в миланском баре в октябре 2003 года. Они продолжили делать это по дороге на стадион и обратно. Они повадились петь его во время домашних матчей своей команды, и клуб решил сделать эту мелодию своим гимном и запускать ее через динамики на своем стадионе всякий раз, когда «Брюгге» забивает гол.