Время Хама. Рассказы Владлен Дорофеев

Буйный многоцветный фейерверк дымным грохотом распугал ласковый ночной трепет средиземноморских волн. В след за этим резко вспыхнувший свет прожекторов высветил огромную белоснежную сцену, словно сказочное облако, висящее в темном небе, усеянную красными и лиловыми кафтанами мужского народного хора.

– Славсяяя… – разнеслось громовым эхом по словенскому пляжу.

– Во истину, гуляем! – не сдержался я или халявный вискарь во мне, и где-то в глубине пока ещё холодного сердца уже просыпался праздничный озноб предчувствия очередного загула.

– О-о-о! Рашин! – то ли восхитился, то ли удивился мой сосед по барной стойке, проглатывая очередной бокал с виски.

– Рашин, рашин, да не вашин!

– Я, я, – закивал в ответ с виду немчура, вот уже третьи сутки, с момента нашего заселения в этот шикарный «Гранд отель», не выползавший из дорогущего бара, лучшего в Портороже.

– Я, я, а рожа не моя, – задиристо вторил в ответ этому типу, почему-то испытывая чувство брезгливости. – Ладно, наши уже грянули! Пора переходить в партер, поближе к кухне.

– И подальше от начальства! – неожиданно на чистом московском, с ударением на «а», поддержал меня, ошибочно принятый за немца, субъект. – Давай ещё по одной, угощаю!

– Спасибо, но пора…

– Да, ладно, успеешь к горячему. Безо льда, конечно же?

Впрочем, ответа он от меня не ждал.

– Ту дринк, но-о айс!

Бармен аккуратно поставил перед ним два бокала на ажурные бумажные розетки и услужливо подкатил по стойке вазочку с орешками.

– Серж, – знакомясь, он протянул сильную холёную ладонь, заодно блеснув бриллиантами на запонке.

– Боб, – заставил он встряхнуть мои мозги, перекладывая на импортный лад своё имя.

– Так, гуляем, старик! – Серж резко опрокинул содержимое бокала в рот. – Боб, ты профсоюзный босс, что ли? Это ж вы сегодня зажигаете?

– Нет, я из аппарата, боссы там сейчас пируют.

– Значит не racket-dominated union… – неразборчиво по-английски пробурчал себе под нос Серж, прикрыв глаза, и я уже решил, что он отбывает в нирвану.

– Рад был познакомиться, – протянул ему руку на прощание, но он крепко сжал мою ладонь и, дёрнув за неё, соскочил с высокого табурета, увлекая меня за собой твердым быстрым шагом в направлении террасы, где начинался наш банкет.

– Тоска, старик, понимаешь, – не сбавляя шага, запричитал Серж. – Вторую неделю парюсь… Словом перекинуться не с кем! Бля, одни вельможи – сытые рожи! В Москве надоели, думал здесь…

– Так мы только приехали… – попытался вставить я в оправдание.

– До вас сибирско-дальневосточный губернаторский резерв учили… Эффективные менеджеры! Брр-ыы! – он аж плечами передёрнул. – Да и твои не лучше. И вот, наконец-то, увидел лицо…

– Женское, наверное?

– Так, стоп! Ты что, женщина? Или этот?

– Я-то тут причём?

– Так твоё лицо увидел… Давай за этот столик, пока не занят.

Опять не дожидаясь ответа Серж уютно устроился в кресле, лёгким движением руки опрокинул табличку с названием делегации на газон, и ногой задвинул её под стол.

– Ну, вот, минут пятнадцать выиграли… Боб, да приосанься ты, расслабься, всё будет хорошо. А когда всё станет хорошо, то что?

– То потом будет хреново!

– Вот почему, Боб, я в тебя поверил! Ты, как и я – философ.

Подошедший официант, понимающе выдержал паузу и даже улыбнулся:

– Что будите пить? – спросил он по-русски с мягким молдавским акцентом. – Вино, водка, коньяк, джин, виски?

– Виски со льдом, – ответил я, внутренне оправдываясь перед собой, что ещё рано заводиться.

Серж, казалось, не обращал ни на кого внимания, заканчивал аккуратно выкладывать на тарелке ряды всевозможных морепродуктов, давя лимон и украшая кусочки рыбы веточками зелени:

– Вот какой я молодец! Трам пам пам! Здесь надо есть только морских гадов… Море, воздух, пальмы, песок, мурашки, фляжки… – Похоже, он и сам для себя был прекрасным собеседником.

Только сейчас Серж поднял голову, взглянул на официанта и бодро продолжил: – Вискарь, конечно, уважаемый, вискарь! По двойной, для начала, безо льда.

Если честно, этот перепад его эмоций и командный тон начинал меня раздражать.

Официант быстро разлил по бокалам, и всё так же понимающе улыбаясь, поставил бутылку рядом с нами:

– Что-нибудь ещё?

– Спасибо! – Так бы и дал в рожу! И что он лыбиться?! Будто мы уже под столом валяемся… Не дождёшься!

– Тост! – Серж прервал поток моей желчи. – Или может, ты хочешь?

– Давай, давай – отмахнулся, оглядываясь по сторонам.

– Я вижу, ты, старичок, до сих пор пруху не чуешь! А между прочим, у меня знатный косяк и две герлы… Да, не таращи глаза! Так, местные хохлушки с Волыни, с утра в номере отсыпаются от трудов праведных. Понимаю, первый тост шефа, у него на глазах, стоя, с двумя короткими и одним длинным… Это святое! Но потом, ужин в номер, вставим пару свечей нашим славянским подругам, да простит нас Господь и Дева Мария!

– Не богохульствуй, Серж! – протянул я бокал.

– Не придирайся к словам, а всё-таки, как тебе идея? – чокаясь: – Я ж понимаю, здесь все свои, а ты не дурак, на работе ни-ни! Так чего поститься, когда в номере сестрица?

– Против логики не попрёшь! – усмехнулся я и тут же непроизвольно вскочил. – А вот и шеф с бокалом!

– Вот этот жабоподобный боров?! – прошипел Серж: – Вы что, на колени становитесь, когда глаза от него надо спрятать?!

Я с трудом сдерживался:

– Очень прошу, не смеши меня! Стыдно признаться…

Загремели фанфары, шеф дежурно забубнил о социальной солидарности и поддержке человека труда.

– Да ладно тебе, брось! – Не успокаивался Серж в вполголоса: – Хорошо ведь отжигаете на деньги работяг! Супер – схема! Они по пояс в дерьме на севере нефть с газом качают, да ещё и вам процент отстёгивают! Разве не гениально придумано!

– Тут не только наши… Металлурги, электрики, химики… Ура, Ура! Ур-рааа!

– Все вы химики! – не переставал ржать Серж.

– Да, между прочим, профессура всякая из профсоюзных ВУЗов… – я из последних сил держался.

– У вас ещё и профессура, и ВУЗы! Какие тут ваучеры, Чубайс отдыхает! Это ж надо было так закрутить!

Наконец-то смог сесть. Налил ему и в свой бокал:

– Можно подумать ты, фермер, из навоза выбрался и сразу в пять звёзд!?

– Не-е, я тоже руки не мараю. Советник при Министерстве культуры. На тендерах по реставрации памятников советую… Третий год здесь по Кипрам да Люксембургам с адвокатами по банкам…

– Значит, квиты?

– И всё-таки у вас круче! Люди сами деньги несут… А за что?

– Как за что? – и я на честном глазу принялся его убеждать в нашей необходимости. – Права трудяг защищаем перед топами. Генеральный договор, индексация зарплат…

– И кого-нибудь защитили?

– Пошёл ты!

– Ладно, ладно. Я понимаю, копейки всё это! Вот М и С сидели на трубе… Вот это я понимаю! – теперь он потянулся за бутылкой. – Ну, да бес с ними со всеми, старик! Не будем портить себе праздник жизни. Ваш отбрехался, давай ещё прокладочку, закусим, и в номер. Лучше пару хохлушек взбудоражим!

– Ну, за праздник жизни! – согласился, и внутри меня всё затрепетало от предвкушения очередных приключений. А то уж думал, что день прожит зря, или как там, у Павки Корчагина?!

В номере бардак и смрад.

– Ну, что ты, неуёмная?!. Такая! Раста-кая… бля! – не выдержал я и возопил Сержу в соседнюю комнату. – Они у тебя точно хохлушки? Похоже, по-русски ни «б», ни «м», ни «ку-ка-ре-ку»! Может албанки какие?

– Не, те мусульманки, они без прикида, они нежные. А эти, по ходу, англичанки.

– Да ты… Ты говорил!.. – задыхаясь, опешил я.

– Ну, так вышло… Перепутал… Дни перепутал. Точно англичанки, злобные, голодные. Накочумарились через край и совсем с башки слетели. Неистовоют, как мой бывший шеф на планёрке!

Терпенье моё лопнуло:

– Слышь ты, грызунья англосакская, остепенись! Дружба, рот-фронт, понимаешь!?

И сразу последовал совет Сержа:

– Скажи её, дринк, она тут же соскочит! Вот моя, как оживилась сразу. Услышала! Да, девки усё, дринк, ноу фак.

– Пожалуй, привал… – выдохнул, взглядом провожая голого Сержа, бодро направляющегося к столу с выпивкой. – Ты, прям, настоящий родео, в смысле этот, ну, сам понимаешь… тореро! А я уж думал линять надо…

– Успокойся, девицы вежливые, Евросоюз всё-таки! Толерантные, дрессированные, ручные… – привычно забубнил себе под нос Серж, при этом твёрдой рукой разливая по бокалам. – Налей стакан, она прильнёт и успокоиться. – продолжал он меня инструктировать. – Ни тебе не песен, не плясок, не слёз славянских… Всё чинно, благородно.

Моя иностранная подруга на час, тут же осушила вискарь, прикурила сигарету. И вправду, расслабилась, прикрыв глаза, обмякла.

– Точно, дрессированная!

– Говорил же, третий год уже на взморье практикую. Немок не беру – они шальные после дринка. Англичанки хоть и страшные все, но под кайфом дрессировке поддаются. Сам теперь знаешь.

– Нет, я только учусь… – я засмеялся своей шутке, а может всей ситуации. Тому, что вырвался наконец-то на простор из «дружеских» объятий коллег, присматривающих и «постукивающих» друг на друга. Главное, любящих осуждать твои поступки, забывая, что точно такие проколы с ними случались ещё вчера и будут завтра.

– Да, да, понимаю. Такова человеческая сучность! – поддержал меня Серж.