Неизвестно, сколько еще продолжались бы эти словоизлияния, если бы в приемную не вошел шеф.

– Добрый день!

– Добрый день! – в унисон ответили обе женщины.

Анита, выпрямив спину и положив тонкие пальцы на клавиатуру компьютера, как на клавиши рояля, продолжила набирать текст документа, а Ирина Васильевна с решительным видом окликнула начальника, успевшего открыть дверь своего кабинета:

– Евгений Григорьич, я, собственно, к вам.

– По какому вопросу?

– По архиважному, – убедительно отчеканила менеджер, готовая в эту минуту лечь на амбразуру или пойти в рукопашный бой.

– Хорошо, я вас выслушаю, – согласился шеф, почуяв эту отчаянную решимость. – Но через пять минут, хорошо? Анита, зайдите ко мне. И захватите документы.

Селедкина, шумно отдуваясь, наблюдала за тем, как помощница директора бегло осматривала себя в зеркале, поправляла волосы и одергивала тонкий джемпер, прежде чем войти в начальственный кабинет.

Директор стоял возле большого окна и задумчиво смотрел на падающий снег. Стук Анитиных каблучков замер возле стола.

– Смотри, какая прелесть, – обернулся он на секунду и вновь залюбовался снегопадом.

Анита подошла ближе.

– Я уже видела, – сказала она тихим грудным голосом.

– А ведь эта сказка скоро кончится – послезавтра обещают потепление.

– Сказки всегда кончаются, – печально промолвила «снегурочка», рискуя растаять рядом с любимым.

– Так, что тут у нас? – встрепенулся Евгений и, резко повернувшись, шагнул к своему столу.

– Здесь отчеты отделов, два договора и несколько писем.

– Что в письмах?

– Ничего особенного. Правда, есть одно предложение из Белоруссии, но…

– Ладно, я посмотрю. После обеда переговоры с Зориным, ничего не планируй до конца дня.

– Хорошо.

– Через полчаса пригласи Спешнева по поводу «Экспортбанка». Оттуда никаких вестей?

– Нет. Я по телевизору сегодня видела – отнимают лицензию.

– Понятно. Ладно, иди. Я пока поработаю.

– А как же Селедкина?

– Ах, да, Селедкина. Что ей надо?

– У нее родился какой-то креатив по оптимизации внешних связей.

– Родился, говоришь? Ох, уж мне эти ба… женщины! Детей вам надо рожать, а не креатив, черт возьми! О’кей! Пусть зайдет, но предупреди – десять минут, не больше.

– Евгений Григорьич!

– Да.

– Я… Вы…

– Что, Анита? – нахмурился Евгений.

Он раскрыл папку, принесенную помощницей, и взял оттуда один из договоров. Углубившись в чтение, совсем забыл о девушке, которая неподвижно стояла у двери и держалась за ручку.

– Кхм! – тихо кашлянула она, решив напомнить о себе.

– Ах, ты еще здесь? – оторвался от бумаг Евгений. – А где Селедкина?

– Сейчас я позову. Евгений Григорьич, нам надо поговорить.

– О чем? – сузил глаза директор и не без сарказма добавил: – Тоже какой-нибудь креатив?

Лицо девушки покрылось пунцовыми пятнами, мелко задрожало. «Не дай бог, разревется, устроит тут спектакль. Хорош я буду, елки зеленые», – подумал Евгений.

– Ну вот что, прекрати, Анита! – властно приказал он и тут же смягчил тон: – Обещаю, что мы обязательно поговорим с тобой. Но только не здесь. Все, у меня дела.

«Днюха» у Лехи Кирсанова была в самом разгаре.

Его родители отдыхали в Таиланде, а бабушка ушла на весь вечер к пожилой одинокой соседке, которой любое общение казалось праздником, а уж с разговорчивой кирсановской бабушкой – тем более.

Предоставленная самой себе, молодежь зажигала. Под звуки Rock’n’Roll Music в исполнении битлов именинник и его друг Виталий Караежин лихо исполняли нечто среднее между рок-н-роллом и акробатическим этюдом.

Караежин, упитанный молодой человек с усиками над пухлым ртом, демонстрировал сноровку, полученную в танцевальной школе, а Кирсанов действовал по наитию и природной смелости, с помощью которой брал бастионы и покрепче.