Поступив в университет, я стал дожидаться лета, чтобы впервые, как лицо самостоятельное, провести каникулы по собственному усмотрению. Но мудрая моя мама даже мысли не допускала, что я буду груши околачивать и в приказном порядке засунула меня в стройотряд. Этот отряд был организован студентами химфака, на первом курсе которого учился мой закадычный школьный друг Игорь. Он-то и подложил мне свинью, сообщив о стройотряде в присутствии моей мамы. И она тут же сделала правильный выбор. За что позже я ей был, есть и буду безмерно благодарен. Что было в том стройотряде – отдельная песня, и я её, может быть, спою позже. Как оказалось, одним из главных достоинств этого времяпровождения был свободный сентябрь. Всех студентов, которые от трудового перевоспитания отлынивали, справедливо гнали на картошку. А мы, бойцы, имели месяц настоящих, заслуженно заработанных каникул.

Среди студентов нашего отряда был Юра. Он был старше нас ровно на три года – с первых двух раз в институт не поступил и загремел в армию. Юра отличался исключительной худобой, широкополой шляпой из войлока и полным набором фотопринадлежностей. Последнее обстоятельство сделало его нашим историографом. Он снимал летопись отряда. Если же ему наливали стакан, то в знак благодарности он фотографировал налившего во всех возможных ракурсах и ситуациях, которые зачастую были довольно пикантными. Мы и наливали ему наперебой, так что у каждого наряду с общими фотографиями имелся набор личных. Работали мы с раннего утра до позднего вечера, и времени на посиделки оставалось немного. Но по субботам рабочий день заканчивался около шести, поскольку в конце рабочей недели полагались баня и культурный отдых, который у нас был в виде портвейна «Три семерки», кинофильма в сельском клубе и выяснения отношений с местными пацанами, которые почему-то без особого восторга наблюдали за нашими лёгкими и не только лёгкими шашнями с деревенскими барышнями. Как-то раз, после культурной части – в смысле портвейна – я остался в расположении нашей стоянки. Юра также не пошёл в клуб, а сидел в своей импровизированной лаборатории и проявлял отснятые накануне фотоплёнки. Поставив пленки на финишную промывку, он вышел на воздух, сел на скамейку рядом со мной, стрельнул у меня сигарету и мы закурили. Болтали о разном – и тут Юра вдруг спросил:

– Ты что собираешься делать в сентябре?

– Да пока особо не думал, – помедлив, ответил я. – Даже не знаю. Скорее всего, рвану в Ленинград к бабушке. Поболтаюсь по пригородам, по музеям. Ну, перед этим недельку похожу за грибами. Я бооольшой их любитель. Хотя, может, и слетаю во Львов. Говорят, чудесный город. Чистая Европа. А ты?

– Я? Я-то точно знаю.

И Юра начал:

Слушай, расскажу тебе одну историю. Когда три года назад я во второй раз пролетел со вступительными экзаменами, до армии было, кажется, месяц, а может, два. Не помню. Август, погода изумительная, а у меня на сердце кошки скребут. Ну, какой из меня солдат? Я сейчас ещё поправился – а тогда был чистый скелет. Но в военкомате сказали, что годен. Правда, попал я на кухню, где два года пролетели незаметно да и откормился более или менее. Так вот. Кошки скребут. Что делать, ума не приложу. Тут мне позвонил друг. У него дед жил в деревеньке у самого берега большого озера. Друг, заядлый рыбак, мотался к деду практически каждые выходные. А тут у него то ли отгулы набрались, то ли от отпуска дни остались, и он предложил поехать на рыбалку дней на пять. Я тут же согласился. И не потому, что я такой уж рыбак, просто хотелось отвлечься от мрачных мыслей, сменив обстановку. Выяснилось, что с нами будет ещё один парень, двоюродный брат друга с Украины. Предлагалось выехать в среду после обеда, но я сказал, что поеду самым первым автобусом и буду ждать приятелей на месте. Тем более, что я как-то раз там уже был и деда по прозвищу Андреич знал. На том и порешили.