«Чёрт! Но должен же быть какой-то выход!» – не унимался Эрни. Он катался по всей кровати, задевая уже давно спящую Бэллу, и что-то громко нашёптывал. Каждая мысль, которая попадала к учёному в голову, крепко вцеплялась в его разум и не отпускала, пока не выжит все соки из него. А он просто как беспомощная букашка – ни сдачи дать, ни сопротивляться. Он просто пойдёт на поводу у этих мыслей и будет морально опустошать себя, наполняя этим «ядом» довольную мысль, которая как паразит, насытится, высосет все соки, а затем оставит больное тело умирать. И даже не взглянет на погибающего мужчину; ей-то какое дело до этого?

Эрни ещё помучили эти гадкие мысли, но вдруг они резко исчезли. Учёный невероятно сильно обрадовался этому и с более-менее хорошим настроением лёг спать…

СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО

Бытует мнение, что утро добрым не бывает, но только не для Эрни. Он проснулся как обычно, ровно в шесть утра. Затем, открыв свои «мешки» под глазами, пошел выглянуть в окно, чтобы в полной мере насладиться утренней атмосферой своего тихого и уютного района. Учёный неспеша, будто никуда не торопясь, «скользит» к слегка запотевшему за ночь окну, открывает его и выглядывает наружу. Первое время он никак не мог привыкнуть к этому яркому свечению восходящего солнца, но, протерев как можно сильнее свои глаза, все же стал различать некоторые контуры объектов.

Окно из спальни Клейков выходило на соседний дом, в котором живет большая семья с тремя маленькими детишками. Раньше Эрни считал, что вся эта семейка будет постоянно мешать ему во время составления отчётов и выполнения другой важной для проекта работы. Но, к большому удивлению, соседи не просто не мешали, они будто никогда и не выходили из своего домика. Лишь иногда Эрни мог разглядеть, как верхушки голов резвились на площадке, иногда подбрасывая в воздух синий мячик.

Сейчас, в 6 утра, разумеется, не было ни детей, ни утреннего шума, к которому Эрни успел привыкнуть за время своей жизни после университета, когда ему приходилось снимать квартиру со своим бывшим одногруппником. Тот парнишка был крайне шумным и бестактным человеком: вечно созывал кучу людей для того, чтобы отпраздновать «день навозной ямы» и других сотен выдуманных праздников, которые просто «необходимо» было отпраздновать.

И, ладно, если бы в квартире была хорошая шумоизоляция, но нет. Эрни вечно приходилось слышать, как в соседней комнате громко играла музыка и кричали люди. Иногда и к нему в комнату заходили набуханные в дребеда дамы, которые звали учёного с собой. Он бы и с радостью, будем честными, но после одного случая, тайну которого он сохраняет до сих пор, Эрни долгое время не прикасался к алкоголю. Та ситуация настолько запомнилась юноше, что одна только мысль вновь напиться приводила его в состояние непонятного ужаса. Сейчас, спустя двадцать лет, Эрни немного подразвязался, но он всё ещё помнит ту самую ситуацию, к которой он больше никогда не хотел возвращаться.

Возвращаясь к заднему двору соседней семейки, то многого Эрни просто не мог увидеть из-за нового деревянного забора, который раньше был намного ниже, но, как рассказывал позже сам хозяин дома: «Дети как-нибудь нечаянно забегут на вашу территорию, а там вы проводили какой-нибудь опасный эксперимент и всё! Пропадут, как пропали амурские тигры!» Эрни всегда поражал этот ответ, ведь сам учёный никогда не проводил опытов за пределами «Uniworld». Но все же, если сильно постараться, то можно разглядеть верхушку игрушечного льва, который был весь в пыли, словно побывал около большого взрыва, и грустно смотрел на Эрни. Учёный видел в этих глазах настоящее отчаяние; «животному» очень не повезло с судьбой, но, как бы ни так, оно всё ещё держится и продолжает радовать детишек. Это и поражало учёного: побит, но не сломлен. Это умение Эрни ценил в людях превыше всего.