Отнюдь не каждый научный дебют сопровождался таким интересом и последующим приемом на высшем уровне, но инициатива была не моя. Один из ректоров, космобиолог Рамарраихх Ушшвандарр, семь лет назад принимал участие в экспедиции Виктора. Он хорошо представлял себе те условия, в которых отшельничал наш герой, и сам предложил устроить фуршет в его честь, а заодно познакомить его с другими коллегами.

Улисс отнюдь не казался измученным, даже напротив: всеобщий восторг подпитывал его свежей энергией; он купался в стихии признания; ему нравилось удивлять, восхищать, очаровывать… Толпа студентов постепенно рассасывалась, университетские дамы устремились домой – переодеться в нарядные платья перед мероприятием в ректорате, но вокруг профессора Киофара продолжали клубиться коллеги.

Вайлен Кеннай завладел Улиссом и вел с ним переговоры о лекции для уйлоанистов в Музее Уйлоа. Улисс, насколько я могла расслышать, находясь на почтительном расстоянии, отвечал любезно, но обтекаемо: расписание его выступлений зависит от госпожи директора, профессора Цветановой-Флорес, сейчас он занят очередным докладом о биосфере море Сайял…

Говоря это всё, Улисс смотрел не столько на собеседника, сколько в сторону.

Я невольно перехватила направление его взгляда.

Он искал глазами Вайвенну, которая стояла в другом конце опустевшего зала и разговаривала с профессором Лео Кальманом – директором Института биологии Тиатары в Миарре, одним из моих заместителей.

Вайвенна смотрела не на Улисса, а на своего уважаемого собеседника. Однако даже я, не будучи уйлоанкой и не видя третьим глазом искрящееся «сюон-вэй-сюон», ощущала некий энергетический ток между ними. Улисс понимал, что Вайвенна пришла сюда ради него, нарядилась в пурпур ради него, и говорит сейчас с Лео Кальманом только о нем. А она была уверена, что Улиссу приятно ее присутствие, нравится ее яркий, но строгий, наряд, и сама она кажется желаннейшей женщиной во всех окрестных мирах…

Я приблизилась к Вайвенне и профессору Кальману и непринужденно сказала: «Дорогие друзья, вы, надеюсь, пойдете на продолжение нашего научного празднества?» Профессор Кальман ответил: «Конечно, с большим удовольствием! Госпожа Вайвенна Сеннай подала мне прекрасную мысль – пригласить профессора Киофара в Миарру, с вашего позволения». – «Если он пожелает, почему бы и нет?» – сказала я, про себя усмехнувшись той дерзкой решительности, с которой Вайвенна взялась за дело.

Институт в Миарре был создан намного раньше нашего, и, когда куратор Уиссхаиньщщ самовольно включил его в состав Тиамуна и сделал филиалом Института истории Тиатары, возникло заметное недовольство миаррских ученых.

До объединения биологи существовали практически автономно, подчиняясь Межгалактическому совету по научным связям разумных миров, который, собственно, и создает подобные институты со всеми необходимыми подразделениями. Польза – всем. В инфоцентры совета стекается вся информация о планетах, и обитаемых, и необитаемых, и не нужно повсюду рассылать экспедиции. А на любой, даже дикой, планете возникает современное учреждение с кампусом для сотрудников и стажеров, инфоцентром, клиникой, школой для разных детей (принимают всех, кто пройдет необходимые тесты), выставочным помещением или музеем. В Миарре приманкой для посетителей стал живой музей – аквариум и зверинец, где издавна содержали не слишком опасную фауну. Дети очень любят милых кротких варати, которых здесь (только здесь!) разрешается гладить. Ведь в природе их шкуры кишат паразитами, и, хотя зверушки весьма незлобивы, трогать их запрещено.