Мы двинулись за ним и Назикой прочь из этого места через главный вход и двор. И я боялся, что нас, всех четверых, каждую минуту могли убить. Меня и Рики – понятно за что, хоть это-то и не понятно, а наших заступников потому, что они свидетели противозаконного поведения. Но я напомнил шайке, что я волшебник, и засветил над нами и по бокам крошечные алые точки защиты и предупреждения: не тронь. Возможно, это была напрасная предосторожность и смешной страх, а может, и нет.

– Переночуйте у нас на корабле, – предложила Назика.

Мой чертёнок шмыгнул носом, выражая крайнюю степень восторга.

Я согласился. Мне было страшно.

Я просыпался ночью то и дело и по привычке прислушивался к дыханию Рики и к звукам за окном. Я не впервые ночевал на судне, но звуки и ощущения здесь казались мне странными. Плеск и шорох волн, поскрипывание, покачивание, разговоры на палубе на чужом языке. Светлая дорожка в море заканчивалась прямо в этой каюте. В полусне я заново переживал события этого дня, пересматривал их так и этак. Но вот странность: не так меня тревожила выходка Корков, как мои собственные гадательные манипуляции. Мне чудилось озабоченное лицо Далима, почти моё лицо, и его вопросы, которые сейчас словно бы стали моими. Вот мои собственные карты, и та, на которой нарисован кораблик, идущий не туда…

НЕ ТУДА.

Всё это не шутки, нет, не шутки, не игры, всё слишком серьёзно, опасно и страшно. У меня семья и друзья в практически обречённом городе. Да, я говорил об этом Далиму, поддавшись порыву, а теперь всё последовательно обдумал. Я так и этак рассматривал нынешнее происшествие, и оно стало казаться мне многозначительным.

К утру я решил, что разгадал пиратский план. Я был уверен, что прав. Мой дедушка много путешествовал по морям, он рассказывал о привычках и образе жизни морских разбойников, о том, как они коварны и хитроумны. Мне казалось, что я не глупей.

Я вскочил, как сумасшедший, едва лишь рассвело.

– Рики! – рявкнул я. – Вставай, подъём.

– Куда пойдём? Зачем? – сонно пробормотало моё сокровище. Я лишь сейчас заметил, что он весь поцарапанный. Или вчера удирал по кустам, или защищался, как герой.

– Поднимайся, – повторил я и выскочил из каюты.

Корабль этот был каким-то неправильным. Коврики, статуэточки, светильнички, гнутые и резные, и прочая ерунда, которая обычно не приветствуется на судах, тем более на военных. Но раз тут принц и его жена, то всё понятно. Смутно вспомнился рассказ о том, что здесь был проведён и свадебный обряд.

Я обратился к матросу на его родном языке и потребовал принца Далима. Тот остолбенел и выпучил глаза. Оно и понятно – я всё ещё щеголял в одежде его господина. Бедный парень, наверное, размышлял, не выцвел ли принц за ночь и не сошёл ли с ума. Требует тут сам себя, понимаете ли. Кто-то подошёл сзади и положил мне на плечо ладонь.

– Сынок, – сказал помощник капитана, которому я был вчера представлен. – Принц и его супруга отправились во дворец к вашему королю.

Не повезло. Что их понесло во дворец в такую рань?

– Догнать? – задал я сам себе вопрос.

– Они верхом поехали, – ответил боцман, решивший, что я обращаюсь к нему.

Ладно. Во дворец я проникнуть не могу, но у меня есть кое-кто, кто проникнет и поможет отвести беду.

– Скорей! – ворвавшись в каюту, я поставил Рики вертикально, нацепил на него рубаху и выволок на палубу.

– Я есть хочу, – захныкал он. Бедный поцарапанный мальчик, наверное, весь разбитый после вчерашнего.

– Некогда, Рики, поедим у Чудилы. Если мы не успеем – быть беде.

– Какой беде? – сонно поинтересовался очень младший брат. – На нас с тобой нападут Корки?