— Подумайте, Августа Константиновна, это выгодная партия. И времени у вас не так чтобы много.

Увидев меня, навстречу поднялся Алексей. Что-то щелкнуло в голове. Мы ведь уже прибегали к таким уловкам. Надеюсь, он все поймет и подыграет.

— А тут и думать нечего, я и так уже помолвлена, — уверенно и громко сказала я.

Лицо губернатора при этом вытянулось от удивления. Но еще более пораженным выглядел Леша. Если бы можно было остановить этот момент, я здорово посмеялась бы над его мимикой.

Подошла к нему и взяла за руку, подвела к чиновнику.

— Хочу представить вам своего жениха — Алексея Николаевича Чернявского.

— Захарий Яковлевич Корнеев, — протянул пораженный губернатор руку гостю. Тот принял и пожал ее. — Не знал, сударыня, не знал. И когда вы успели обручиться? Хотя меня больше интересует, когда назначена свадьба? — он внимательно смотрел на меня, будто не веря собственным глазам.

Пока я соображала, что ответить и как отсрочить неизбежное, Леша, похоже, решил отомстить мне за то, что я столь нагло пользуюсь его именем.

— Через три дня.

Тут уж пришел черед моему лицу вытягиваться. Я сделала страшные глаза и смотрела на Алексея, взглядом пытаясь спросить, какого черта?!

— Мы решили не делать пышную свадьбу, Августа все еще в трауре, сами понимаете, — на ходу сочинял он. — Закрепим наш союз и поужинаем в тесном дружеском кругу, — он притянул меня за талию.

Я нашла в себе силы только на то, чтобы выдавить из себя нервную кривую улыбку.

— Но мы почтем за честь видеть вас на торжестве.

Ничего не могла с собой поделать: лицо застыло деревянной маской. Леше пришлось наступить мне на ногу, чтобы я отошла от шока и закивала.

— Да-да, конечно, приходите!

— Что ж, — задумчиво сказал мужчина. — Я рад за вас. Обязательно приду.

***

Мы в молчании вышли из ратуши. Сели в повозку, тронулись, не перемолвившись и словом. Сперва я хотела, поддавшись порыву, спросить у Леши, какого демона он там устроил. Он ведь прекрасно понял, что я играю. Ему требовалось улыбаться и мило поддерживать светскую беседу. А потом я нашла бы выход из сложившейся ситуации. Мне просто нужно было подумать, взвесить все за и против, осмыслить наилучшее решение. Но он мне этого не дал. А с радостью затянул петлю у меня на шее. Странно, конечно, сравнивать брак с казнью, но в тот момент у меня сложилось именно такое впечатление. Он ведь фактически не оставил мне выбора!

Вот уж не стали торопиться, так не стали! Ничего не скажешь. С места — в галоп.

Внутренне я негодовала, но не решалась что-либо пока высказать ему, потому что прекрасно понимала, что сама начала эту игру. Боялась сделать только хуже. И вместе с тем сердце тревожно сжималось, когда я думала о том, что могла бы по-настоящему выйти замуж за этого мужчину напротив меня, который задумчиво смотрел в окно.

Мы оба старательно делали вид, что ничего не произошло. Или обдумывали, что сказать, чтобы не разрушить те робкие отношения, которые зарождались между нами. Понимал ли он, на что подписался? Осознает ли, что для меня это не просто игра? От этого зависит вся моя дальнейшая жизнь. От этого зависит, смогу ли я лично управлять фабрикой или за меня это будет делать совершенно чужой человек, который, похоже, заботится только о том, как потуже набить свои карманы. Я не видела других причин, по которым Карпов или кто-то по его указке выкрал бухгалтерские книги. Записи в них могли бы указать на мошенничество. Ведь если я буду иметь доказательства его нечистой игры, с легкостью смогу подать в суд и выиграю дело.

Отогнала мысли о Борисе Владимировиче и украдкой глянула на Лешу. Да, я злилась на него за столь необдуманный поступок. Но все же понимала, что более надежного человека вряд ли найду. Или даже не так. Я не найду более надежного человека, к которому тянется мое сердце, стремится душа и желает тело. А ведь он готов был сделать мне предложение еще в тот день, когда внезапно объявился на моем пороге с запиской от Велислава. В тот момент он не знал, что я — наследница сахарного магната. Для него я была девушкой, попавшей в беду, той, которую он хотел защитить. Ради меня он впустил в себя демона. Глупый поступок, но в каком-то смысле Тося права — очень благородный.