Но Голицын, грустно продолжил эту тему:

– Вы думаете – после «психушки» меня оставили в покое? Я тоже так думал, но я глубоко ошибался. Это целая корпорация. И у неё свои монопольные интересы. Мою фамилию и все остальные данные передали в районный «Наркологический кабинет», мне стали присылать повестки, как в «Военкомат» или в «Отделение милиции», да они и связаны были с милицией. Короче, я вынужден был ходить туда отмечаться, и даже, снова делать уколы, по их настоянию. А я, от этой полицейщины, начал пить ещё страшней – в одиночку. Я замкнулся в себе – полностью. Жуть. Как вспомню – так не дай Бог! Постановки желанных спектаклей, конечно, спасали. Но потом, всё это рухнуло, вместе с Советской властью, слава Богу.

Мессир молчал. ОН шагал вперёд, вдохновенно погружённый в какие-то свои мысли.

А Голицын прибавил к сказанному:

– Сейчас слышу – корпорация сия опять хочет «осчастливить» собою несчастное человечество. Ну-ну, – непонятно закончил он свою горестную мысль.

А когда они уже подходили к яхте, Голицын сказал:

– Его там повяжут.

– Кого повяжут? – не понял Мессир, занятый своими мыслями.

– Кота, – уточнил тот.

– Пусть вяжут, – спокойно согласился Мессир, – больше шума будет, а нам это на руку, как у фас гофорят.

И они ступили на борт вечерней, иллюминированной золотыми огнями, яхты.

– Ваш билет с вами? – остановившись перед каким-то новым устройством, спросил Мессир у Голицына.

– Со мной, а что такое?

– Ничего особенного. Просто из-за нехватки живой силы, в связи с разукомплектованностью экипажа, – сложно отвечал ОН, – пришлось использовать электронного помощника. Покажите ему свой билет.

И Голицын увидел над собою – подмигивающий ему зелёный глаз, который, время от времени, говорил голосом Лики, с интимно-проницательной интонацией: «Ва-аш биле-ет?».

– А если я не буду показывать ей своего билета? – от чего-то заартачился пассажир.

– Не пройдёте на яхту, – просто ответил Мессир.

– А вот, я попробую, – зачем-то упрямился тот.

– Не советую, – так же спокойно сказал Князь тьмы.

– Пустое, – манерно произнёс пассажир, вытащенное из старого сундука чужой жизни, слово. И двинулся вперёд.

Но не тут-то было. Он не смог сделать и шага вперёд. Что-то его не пускало. Но что именно, было не понятно. У Голицына даже закружилась голова, и ему стало дурно.

– Ну, довольно вам издеваться над собственным здоровьем, – строго сказал Мессир. – Показывайте свой билет.

Очумевший пассажир молча подставил противному глазу билет свой, и слегка пошатываясь, от неравной борьбы с ним, прошёл дальше – на корабль».

Виталий отпрянул от стола. Выпрямил свою ноющую от боли спину. Стал массажировать позвоночник у самой шеи. Но боль, вызванная невероятным напряжением, не отпускала. И он понял, что больше не в силах читать, и вообще, сидеть у компьютера. Тогда он закрыл файл, и выключил компьютер.

Пообедав, Виталий лёг отдыхать. А, улегшись, принялся читать при свече, но глаза его быстро устали, и он, загасив свечу, попытался уснуть, и уснул.

Но скоро он проснулся. Какое-то волнение, какое-то беспокойное чувство, вселившееся в его грудь, заставляло его спешить. Спешить вычитывать текст романа, чтобы что-то осознать, придти к какому-то решению, и поставить окончательную точку. Видимо, он боялся, что кто-то или что-то – могут ему в этом помешать.

Тогда он поднялся, вскипятил и заварил в чашке чай, зажёг в своей комнате остаток свечи, включил компьютер, открыл файл «МЕССИР», и продолжил чтение.

«Очумевший пассажир молча подставил противному глазу билет свой, и слегка пошатываясь, от неравной борьбы с ним, прошёл дальше – на корабль.