Голицын выключил свет, и лёг спать.

Проснулся он, когда дневное солнце уже во всю светило за отшторенным иллюминатором. «Крепко же я спал» – подумал Голицын. И в эту самую минуту, он услышал шум за дверью: тяжёлый топот чьих-то ног, звон какой-то разбитой посуды, протяжно рыкающие крики боцмана и, снова топот мимо его дверей. Голицын осторожно выглянул в коридор, но там никого не было. Тогда он, как был, в трусах, вышел на палубу и, сразу же услышал страшный шум внизу, в той части судна, где он принимал душ. Но едва он подошёл к лестнице, ведущей вниз, как чуть не был сбит с ног, вылетевшим от туда котом, который панически заорал длинное: «Мя-я-а-ау!» и затяжным прыжком, великого футбольного вратаря Льва Яшина, оттолкнувшись от левого борта всеми лапами, он взлетел, и исчез куда-то в район носа. Вслед за котом, громко стуча сандалиями, на босу ногу, по лестнице, снизу, вздымалась фигура боцмана Дули, одетого в тельняшку, и цветастые семейные трусы. Увидев Голицына, боцман зарычал, тяжело дыша:

Где он, подлюка?!

Что случилось? – спросил Голицын, прижавшись к твёрдому «телу» корабля.

Где он?! – повторил свой вопрос боцман.

Кто? – глуповато спросил Голицын.

Ну не я же! – гаркнул боцман, – ко-о-от, сукин сын, кто же ещё?!

Голицын подуспокоился, поняв, что кот просто чем-то нашкодил.

Да вы успокойтесь, он этого не стоит, – стал успокаивать разъярённого боцмана Голицын, – а что, собственно, он сотворил?

Он, сволочь, провонял весь кубрик!

Как провонял? – смутился Голицын.

Да ты понимаешь, – стал рассказывать боцман, – я собрался отдыхать, после ночной вахты-то, да. Чувствую – какие-то запахи непонятные в воздухе витают. И покою от них нет. Я сначала не понял. Стал искать, что же это могло быть? Рыба ни рыба, духи ни духи… Слушай, – вдруг прервал свою прежнюю мысль боцман и вылупил свои глаза-дули на Голицына, – да ведь он, подлец, дюжины две! баб раздел! Причём, бельё-то совсем ещё свежее,.. в смысле – ещё тёплое, то есть, я хотел сказать – запах ещё свежий. Как бы, не выветренный ещё. Где ж это он, а?? Кого ж это он??

Голицын вспомнил свадьбу на Базе отдыха и расхохотался.

Не волнуйтесь, боцман, они сами ему отдали, я свидетель.

Значит – объегорил, – сказал боцман со знанием дела. – Ну, мне дела до того нет. Так он, подлец, не хочет выбрасывать это. И выносить никуда не желает. Убью! – заключил боцман, и зашагал вдоль борта – в носовую часть лайнера.

Голицын последовал за ним, и увидел, что их яхта стоит на приколе, бросив якорь не далеко от причала какого-то небольшого городка, расположившегося на высоком берегу

Дона. Было что-то около полудня, судя по солнцу. Близко к берегу домов не было. И на берегу не наблюдалось никакого движения.

Я тебя последний раз спрашиваю, – говорил боцман, задрав голову на сидящего, на самом верху, кота, – ты будешь выбрасывать эту дрянь?!

Кот же, упрямо молчал, жмуря свои глаза полные безразличного презрения.

И в это время, на своём мостике появился капитан. По полной форме – в кителе и фуражке, и, конечно же, в своих зеркальных очках.

Добрый день, господа, – приветствовал он свою команду и пассажира. – Боцман, почему бодрствуете? Почему не отдыхаете? – и, не дав боцману объясниться, тут же сказал, – не порядок

Слушаю, – прохрипел боцман и удалился прочь.

А вы, Седой, вы получили задание? Выполняйте.

Жду случая, – нагло ответил кот.

И тут же, рядом с яхтой появился идущий к берегу баркас. Кот ловко прыгнул на борт, а оттуда прямо в баркас. Тот пристал к берегу, уткнувшись в него носом. Кот спрыгнул с баркаса на берег и побежал в гору. Хозяин баркаса – мужик в выцветшей клетчатой рубашке, с длинными рукавами и баба, с повязанным на голове белым платком, и не шелохнулись в сторону кота, а занялись своими корзинами полными красных помидор.