– А что вы делаете? – смело начала разговор Соня.

Парень нажал какую-то кнопку и поднял голову.

– Привет! А ты кто такая?

– Я – Соня. Мой папа – командир части Ерёмин.

– А-а-а! А я думал ты шпионка – лазутчица. И что же, Соня, ты здесь делаешь?

– Гуляю. Я недавно приехала, вот, осматриваюсь. А что это за прибор? – Соня ткнула пальцем в коробочку, висящую на груди парня.

– Секрет. Вообще-то я здесь работаю, а зовут меня Павел.

– Ой, действительно, – улыбнулась Соня, и ямочки прорезали её зардевшиеся щёки. – Я и не спросила, как вас зовут. А я – Соня.

– И откуда это чудо явилось?

– Из Черновиц. Ой, из Черновцов. Я и сама не знаю, как правильно. У нас в городе все по-разному говорят, – ответила Соня и засмеялась. Рядом с ней Павлу вдруг стало тепло и уютно.

– А чем мы занимаемся вечером?

– Я здесь ещё ничего не знаю и нигде не была. Нужно спросить у папы.

– Не нужно. Я сам всё знаю – не первый раз здесь. Сегодня суббота? Значит, будет кино, а потом танцы. Можно посидеть в Офицерском клубе в кафе.

– Туда не пускают.

– Детей одних не пускают, а со взрослыми можно, – с шутливой солидностью произнёс Павел. – Так, куда пойдём?

– Не знаю. Вам виднее.

– Хорошо, тогда в кафе.

– В кафе, – задумчиво повторила Соня, – боюсь, не разрешит папа.

– Ну, тогда в кино и на танцы. Это всё равно в Клубе.

В кино давали старый довоенный фильм «Сердца четырёх». Соня, затаив дыхание, не отрываясь смотрела незатейливую комедию про любовь, когда вдруг почувствовала, как рука Павла легла на её влажную от волнения ладонь. И… понеслась душа в рай.

К своим двадцати пяти Павел успел многое: с отличием закончил Высшее Бауманское училище, отслужил в армии и теперь работал в одном из закрытых НИИ Москвы. В этот Военный Городок он приезжал ещё студентом на преддипломную практику. Теперь он вёл свою тему и приезжал сюда по несколько раз в год в длительные командировки. Соня понравилась ему сразу. Несмотря на юный возраст, она выглядела старше и не казалась наивной провинциалкой. В первый же вечер Соня покорила его стихами – не своими, но каждый раз очень уместными цитатами известных и малоизвестных поэтов. Особенно понравилось Павлу, как Соня читала стихи на украинском. Павел и не предполагал, что украинский язык может быть таким красивым и певучим.

– Знаешь, я могу устроить целый вечер поэзии, – похвалилась Соня. – Стихи для меня, как музыка. Я её слышу, поэтому легко запоминаю.

– А я в школе с трудом учил Пушкина, – пожаловался Павел. – Для меня это было мукой. Больше тройки не получал. Вот математика, геометрия, физика – это другое дело. Я студентом даже подрабатывал репетитором. Оболтусов по физике и математике в институты готовил.

Командировка заканчивалась через две недели, и душа Павла разрывалась от предчувствия скорого расставания. Они встречались каждый день. Павел был обольстителен. Мягкие плавные движения, вкрадчивый голос, интригующий взгляд из-под полуопущенных ресниц и выразительная улыбка в изломе слишком красивых для мужчины губ, действовали безотказно. Но дальше поцелуев больше ничего потребовать он не решался, лишь взял с неё слово обязательно встретиться с ним снова. В последний вечер прощаясь, Соня провела рукой по его русым кудрям и помахала вслед удаляющейся спортивной фигуре. Она с тоской и, в то же время, с облегчением проводила Павла долгим влюблённым взглядом и решила во что бы то ни стало перебраться к отцу.

* * *

Легковушка неслась вдоль берега моря. Приняв пару таблеток обезболивающего, Соня продолжала сидеть неподвижно с закрытыми глазами. Веня, как сторожевой пёс, притих рядом, прислушиваясь к спокойному дыханию жены. Веня любил Соню. Любил страстно с первого взгляда, как только увидел её на свадьбе своего друга. Все предыдущие увлечения оказались жалкой прелюдией встречи с Соней. Она стояла среди гостей рядом с невестой, и трудно было сказать, какая из девушек лучше. Стараясь привлечь её внимание, Веня был в ударе – громко смеялся, шутил. Улучив минуту, когда Соня осталась одна, он подошёл к ней и протянул бокал шампанского с огромной пурпурной розой. Веня был просто великолепен – бархатный темно-синий пиджак наимоднейшего покроя сидел идеально. Идеальной была каждая деталь его костюма и не удивительно, ведь папа Венички, в стиле старинных еврейских традиций, был лучшим портным города.