– Да уж, поспорить с этим сложно.– Вздохнул Алексей. -Но ведь есть еще другие понятия… Они тоже влияют на нашу судьбу – наши близкие, родные, друзья, талант, призвание, любимая или нелюбимая работа…

– А ты думаешь, у меня есть любимая работа?

– Неужто, нет? А ведь ты была такая талантливая девочка, как ты красиво танцевала, как ты рисовала…

– А работать я стала… просто женщиной.

Вернувшись с огорода, Катя с грустью оглядывает ободранную стену. Алексей сдирает обои в горнице с осторожностью. Прикипела Катя к старому, оно словно живое в ее душе, и расставаться с прошлым нет охоты.

– Мы всегда слой старых газет клеили под обои.– Говорит она.

– А сейчас другие обои. Раньше были бумажные, тонкие. А эти, видишь, какие… – Алексей ласково поглаживает полосу, на которой нарисованы красивые чашки и тарелки. Кухонные обои, как теперь говорят, специальные, стильные.

– Главное, моющиеся. Это же не просто наклеенная бумага.– Ободряет настроение Кати Лора. – И клей особый. Не клейстером же, как раньше клеить! —

– А эти мои на клейстере, сколько лет простояли! – упрямится Катя. Лора старается, и обидеть ее Катя побаивается, но все же не по себе видеть, как горница теряет свой первоначальный дорогой для нее вид.

– Вот уж тараканы были довольны! – посмеялся Алексей.

– А Серега прочитал, что тараканы означают хорошую экологию. Из квартир-то они уже сбежали! – упорствует Катя.

– А ведь точно! Я ведь их живьем сто лет и не видала, – Подивилась Лора, – пока сюда не приехала. Ну, ладно, тащи старые газеты, все равно на них нужно раскладывать полосы и клеем мазать.

– А никак без старых газет! Я и говорю! Никак! – обрадовалась Катя.– Я пошла за газетами-то.

В сарайке у нее много чего схоронено на всякий случай жизни и черный день. К тому же банку с деньгами она уже переправила в сарайку, под ящик с инструментами.

– Новые технологии… здорово. Сколько умных людей на свете! – Алексей с удовольствием читает рекомендации на этикетках со строительными материалами.

– Леха, ты такой наивный!

– Да. Мир меняется, а я нет.

– А почему ты не меняешься?

– Не хочу. Зачем? Мне только пожить дома, в этой красоте хочется. Это мой мир. А тот, что за границами – не мой. Страшный. Я туда не хочу.

– Как ты выжил-то там, Леха?

– И там люди живут. И там есть не подлые. Только от тюрьмы и от сумы, говорят, не зарекайся. Теперь знаю, что это правда.

Кряхтя, Катя сваливает на пол кипу старых газет.

– Вот вам!

Взяв верхнюю газету, Лора прямо-таки упирается глазами в фотографию Евгения.

– Что это? Сын мэра… наркоман… сбил на машине женщину… Ничего себе заголовок!

– Да неправда все это! – восклицает Катя. – Вранье! Опороченье! Разобрались потом. Случайность была.

«Это ж надо! Забыла про статью в газете. Дура старая! Клянет себя Катя.– Так и преподнесла ей. А не надо бы ей знать ничего».

Лора торопливо читает статью.

«Не знала Серафима Петровна Белоносова, что майский праздничный день станет для нее последним. Пожилая женщина переходила улицу Новомечетную, когда из-за угла выскочила дорогая иномарка. За рулем ее находился сын мэра Кручинска Евгений Халетов. Наверное, последнее, что она увидела – голубое небо над головой. Старушка не успела попрощаться ни с детьми, ни с этим сияющим миром.

Однако для сына царственной персоны, главы города, похоже, было сделано исключение. Уже через несколько дней, когда старушке копали могилу, он гулял на свободе. Подтверждением его якобы невинности было свидетельство патологоанатомической судмедэкспертизы, в котором было написано, что у женщины имелась опухоль головного мозга и она не могоа контролировать свои действия».