– Ты просто не привыкла, Танюля. Для этого нужен опыт. А я слышу спиной, вижу затылком. Ты не представляешь, какое это счастье.

– Счастье? – почти с удивлением переспросила Лора.

– Конечно. А как же. Счастье быть наравне с этим лесом, и уметь чувствовать его, растворяться в нем. Помогать ему и оберегать.– Добавил он с нажимом, как учитель на уроке биологии.

Правильный мальчик, да и только!

«Неужели, он знает все наперед, как его отец». – Подумала Лора, тщетно вглядываясь в зеленый узор ветвей и кустов впереди себя туда, где замерла осторожная и любопытная косуля.

– Представляешь, чтобы прокормиться, ей необходим один гектар живого леса.

– Гектар – это ведь очень много!

– Совсем не много. Но она должна иметь стол такого размера. И тогда экологическая цепочка будет сохраняться. В природе все разумно. Каждому по потребности. Это человек желает слишком много, а животному или дереву нужно столько сколько нужно.

– Не понимаю…

– Потому что ты видишь лес и не видишь косулю. Но ты видишь курицу ближе, чем косулю. Так?

– Ну?

– Для того чтобы прокормить это Божье создание, надо семь метров свободного пространства земли и она сама найдет себе пропитание. А мы в загон три квадрата посадили десять кур. Значит, должны их кормить. Кормить-то мы можем. Но в этом процессе птица утрачивает свои качества, ослабляется, ее иммунитет падает. Оттого у кур сегодня так много болезней. А у косулей меньше. Теперь понимаешь? – он засмеялся, осторожно погладил ее по волосам.

– Теперь понимаю. Ты – чудо. Я таких, как ты в жизни не встречала. Все мужчины в моей жизни говорили только о деньгах…

– Если б ты их не поддерживала, они бы не говорили. – Сказал он, совершенно не думая о том, обидит ли ее это.– А надо было говорить о любви.

– Да, да… – согласилась она неожиданно себя. – Возможно, и у них были какие-то скрытые таланты, а я не захотела их увидеть, поддержать…

– Конечно, были.– Подтвердил Евгений.– Многие люди жутко талантливы, но не хотят этого осознавать и развивать.

Ей стало немножко грустно. Но эта грусть, внутренняя растерянность перед этим парнем лишили ее всегдашней уверенности в себе, и лицо ее приобрело несвойственное ей мягкое, гармоничное выражение.

– Мама, да ты ж просто дура! – выпалила однажды Лора, в ответ на стенанья матери о сложности жизни и непорядочности мужчин. – Да какие сложности! Нет этих сложностей.

– Много ты понимаешь! – возмутилась Полина.– И как ты можешь это понимать?

– А вот понимаю! – не унималась Лорка. – Ты сложности эти создаешь своим бездействием, потому что позволяешь пользоваться собой. С мужчинами нужно по другому обращаться, а не как ты!

– Как это? – не смогла понять Полина.

– Скромная, да смиренная! Ты хоть раз отцу претензии предъявила? Или к другим мужчинам, которые у тебя были? У тебя же были другие мужчины! Были! – утверждала она.

И эта пигалица смела вмешиваться во взрослую жизнь своей матери! Эта пигалица изображала из себя Клеопатру, роковую, необузданную царицу, ночь с которой стоила жизни любопытным к ее персоне мужчинам.

– Ты хоть что-то от них потребовала? Ты же живая мебель! Кушетка!..

Полина оскорбилась. Не ожидала от дочери. Малолетка ведь совсем! Руку даже подняла, занесла над белым лицом девчонки, но не смогла. Духу не хватило.

– Как ты так можешь, мама?! Захотел тепла какой-то сурок, тремя словами тебя обласкал, а ты и расплавилась. Лег на тебя – полежал, встал, и ушел! А платить кто должен? Так ты ему сначала скажи, – сколько ты стоишь, и не мелочись.

– Да как же это можно? Сколько я стою! Это же немыслимо! – не понимала Полина ни слов, ни точки зрения на жизнь дочери. У нее не было сил защищаться от бешеной атаки зарвавшейся девчонки. -Нужно себя уважать. – Продолжала Лора, словно она была парторгом собрания. – Но вас никто не научил это делать! Посмотришь, мужчины у меня будут по струнке ходить! Я из них все выдою.