Про Иру я не забыл. Да и планов на Ксюшу у меня особых не было. Обычно в таких ситуациях я рассуждаю так: «Случится, так случится. Нет, так нет. Напрягаться не буду. В любом случае я в выигрыше. Либо останусь неприступным в глазах Ксюши и честным перед Ирой, либо получу удовольствие и останусь довольным собой. Всё-таки, очередная маленькая победа».

Через какое-то время я почувствовал, что пьян и меня клонит в сон. Скоро надо просыпаться на работу, а я еще не ложился. Ксюша уже посапывала у меня на плече, а я последние полчаса курил сигарету за сигаретой, нехотя допивая коктейль, и раздумывая о перспективах нашего общения. Оставаться тут больше незачем, надо ехать по домам. К себе не приглашу. И она не в форме, да и мне лениво. Аккуратно взяв за плечи, я развернул её к себе и прошептал: «Ксю-ша». Стал ждать, пока она проснется. Она открыла глаза нехотя, очень медленно, рукой прикрываясь от огней ярких ламп.

– Что? Сколько сейчас? – хрипло спросила она.

– Почти три часа. Надо ехать. Ты где живешь?

– Где Кристина?

– Они давно уехали. Подходили попрощаться. Ты уже спала.

– Блиииин! Поехали! Мне на Владимирскую надо.

Мы вышли, я поймал Ксюше машину, поцеловал на прощанье. Она уехала, помахав мне рукой в окошко. Я прыгнул в следующую машину.

– На Лахтинскую. Сколько будет стоить?

Водитель посмотрел на часы и сразу же тронулся.

– Пятьсот, если на мосты успеем. Если не успеем, то тысяча, поедем через вантовый.

Мне не хотелось спорить, тем более, опаздывать на мосты. Я кивнул: «Хорошо».

Через двадцать минут я был уже дома. Разулся, поставил будильник и в одежде рухнул на кровать.

Раздались резкие, прерывистые и громкие удары барабанов. И следом, не менее громкое гитарное соло. Проснулся я в половину восьмого от пронзительного будильника на телефоне, который исполнял песню «Осень» группы «Пилот». Звучало актуально, но я его вмиг выключил, сел на кровать и протер глаза. После вчерашней прогулки чувствовал себя совсем не хорошо, поэтому пришлось найти силы, чтобы добраться до душа, не поддаваясь желанию переставить будильник.

Душ меня взбодрил, после него я зашел на кухню, нашел в холодильнике бутылку йогурта, выпил его, собрался и вышел из дома.

На улице было холодно, градусов пять тепла, я поежился, включил музыку на телефоне, вставил наушники и быстро пошел до метро. Город проснулся. На остановках уже скопился народ, проспект заполнился машинами, а тротуары людьми. Большой поток двигался в одном направлении со мной. По сутулым спинам людей я замечал, что зябко не только мне. Сейчас по утрам особенно чувствуется осень, причем её неприятная сторона.

Скоро я был уже в метро. Здесь тепло. Три эскалатора работали на выход и были полностью забиты людьми. В воздухе чувствовалось всеобщее раздражение от того, что на улице холодно, что кругом так много народу, что надо обязательно ехать на нелюбимую работу, учебу или по каким-то неотложным делам. Посвятить же время самому себе получится только часов через десять и то, если останутся силы. Но, не смотря на понимание этого, люди покорно соглашаются с такими неудобствами и преодолевают их изо дня в день. «Так положено, иначе никак, такова жизнь», – считают они. По крайней мере, мне казалось, глядя на их недовольные, но смирившиеся лица, что они думают что-то подобное.

Мне вспомнились мои размышления из детства. Когда я, второклассник, иду в школу утром одного из зимних месяцев. На улице около восьми часов и где-то минус двадцать градусов. Рядом со школой, глядя на вереницы стекающихся к ней учащихся, у меня, маленького, замерзшего и не выспавшегося, возникает мысль. Мы ведем себя как роботы. Нас дома включили, то есть разбудили, зарядили – покормили кашкой и выпустили на улицу. Мы, зная маршрут, приблизительное время и расстояние, еще не зная формул, высчитываем примерную скорость и идем. Маленькие роботы с большими рюкзаками и сутулыми от холода и тяжести учебников плечами. «Так положено, иначе никак, такова жизнь», – тоже считали мы. Я подумал, что за все прошедшие годы мало что поменялось. Все мы такие же роботы, только стали больше.