– Да-а, не будем вспоминать о Диане, которую вы с Милой отвадили от Келсия на прошлой неделе, потому что она вам не понравилась, – будто сам себе говорит Марк.

Слова брата должны были пристыдить меня. Но почему-то мне не стыдно.

– А не нужно было Диане ссориться с Милой, – спокойно отвечаю я. – Эта выскочка решила, что она для Келсия дороже родной сестры. Мы только развеяли её заблуждение.

– Ого, – приподнимает брови отец. – Ксении тоже следует быть с тобой осторожней? Да, Марго?

– Ксю – совсем другое дело. Диана для Келсия была всего лишь очередным увлечением. А Марк любит Ксю по-настоящему. Он бы не отказался от нее из-за меня.

– Я вас обоих люблю, – говорит брат. – И надеюсь, что ты никогда не заставишь меня выбирать между вами.

– Не заставлю. Ксю замечательная. Я была бы рада такой сестре.

Я радуюсь возможности побыть с семьей. Жаль, что такие совместные ужины бывают у нас в последнее время всё реже. Марк теперь предпочитает проводить свободные вечера с Ксю. А еще он постоянно задерживается на работе. Родители тоже очень много работают. Они всегда очень много работали. Папа – пилот шаттла, мама – авиадиспетчер. Не финансовые магнаты. Но папа никогда не отказывался от сверхурочных вылетов, а мама – от дополнительных смен в диспетчерской, лишь бы дать нам с Марком все самое лучшее. Лишь бы мы не чувствовали себя обделенными по сравнению с Ноланами или любыми другими детьми. А все свободное от работы время мама с папой старались проводить с нами, поэтому родительским вниманием и любовью мы тоже никогда не были обделены.

Вот почему мама с папой для меня всегда были и остаются лучшими родителями, которых только можно представить.

Ужин заканчивается чаепитием с моим любимым домашним пирогом, украшенным запеченными в карамели фруктами. Этот пирог я состряпала, пока мама занималась пловом. Потом, перед самым уходом в танцевальную студию, я поставила форму с тестом в духовку, а мама уже проследила, чтобы всё пропеклось, как нужно. Конечно, было проще купить что-нибудь к чаю в магазине. Но у домашней выпечки особая прелесть. И я люблю готовить вместе с мамой, когда выпадает возможность.

После ужина родители торопятся на работу. Сегодня они опять работают в ночь.

– Спокойной ночи, – папа на прощание целует меня в макушку.

– Счастливого полета, – желаю я в ответ.

Вот уже почти месяц, провожая папу в рейс, я вспоминаю те кошмарные минуты, когда наша станция камнем летела вниз, и я мысленно прощалась со всей семьей. Теперь я переживаю за папу еще больше. Наверное, в этом нет смысла. Вероятность крушения шаттла практически также ничтожна, как и парящей в облаках станции, поэтому врядли во время перелета на Поверхность папа находится в большей опасности, чем дома. Но воображение все равно время от времени рисует жуткие картины падающего отцовского транспортника. И я знаю, что мама переживает еще больше, хотя и старается этого не показывать. Но она, по крайней мере, первая может видеть на мониторе в диспетчерской, когда папа благополучно возвращается к нам на Альтаир.

Марк еще какое-то время остается со мной. Потом он уходит встретить Ксю с дежурства. Остаток вечера они проведут вместе. А я – одна. К Миле сегодня не пойдешь. У нее свидание с Дэном. И Келсий тоже обхаживает новую пассию.

Раздраженная, я падаю на свою кровать. Где те дни, когда я тоже ходила на свидания? Нет, я, конечно, нисколько не жалею, что узнала правду об изменах Фила. Просто, чем дольше я остаюсь одна, тем больше чувствую себя в нашей компании пятым (точнее, седьмым) колесом в телеге.

Настроения нет даже сходить в Оранжерею, хотя я частенько заглядываю туда перед сном. Чтобы хоть как-то отвлечься, пересаживаюсь за ноутбук и открываю свою страничку на «Лабиринте». Я не заходила сюда уже несколько дней. Обнаруживаю письма от двух своих виртуальных друзей с Поверхности, и сразу пишу ответы. Потом просматриваю оценки и комментарии к фотографиям, которые выложила в прошлый раз.