– Компрессорная станция и холодильная установка, – ответил Фелтон. – Идемте, покажу вам сам гидролизер.

Пройдя через взрывоустойчивую гермодверь, они оказались в темном коридоре, вдоль стен которого тянулись толстые, покрытые теплоизоляцией трубы.

– По ним идет жидкий водород? – указывая на одну из труб, спросил Каримов.

– Нет, газообразный. Он сжижается там, в холодильной установке, – Фелтон махнул рукой назад, туда откуда они пришли.

Чиновники двигались вперед по вырубленному в скале, тоннелю, в дальнем конце которого маячила гермодверь. Точно такая же как та, через которую они только что прошли.

– Слушайте, а на какой мы вообще глубине? – проведя рукой по грязной бетонной стене, поинтересовался Ильдар Каримов.

– Уф, точно не помню. В этом месте, пожалуй, метров сто, или что-то около. – ответил Боб Фелтон. – Там дальше пещера, искусственная, разумеется, с гидролизной установкой, а сразу за ней цех плавления и очистки льда, он примыкает к внутренней стенке кратера, и там есть выход на поверхность. Чуть позже мы им воспользуемся.

Выйдя из тоннеля, делегация очутилась в длинном и узком, тянущимся на добрую сотню метров помещении, действительно больше похожем на пещеру, нежели на производственный цех. Высота помещения составляла метров десять, при этом, участники экскурсии находились примерно посередине между полом и потолком, стоя на металлическом сетчатом помосте, тянущемся вдоль стен.

– Что ж, вот и гидролизер, – сказал Фелтон, указывая на уходящий вдаль ряд цилиндрических баков, установленных прямо на лунном грунте и опутанных целой сетью из труб и кабелей. – Это центральная секция. Там слева и справа еще по три, – он махнул в сторону уходящих от них боковых коридоров.

– А где все рабочие? – поинтересовался Каримов.

– Они здесь не слишком нужны, – ответил за подчиненного Эванс. – Система автоматизирована, наши сотрудники бывают тут от силы пару раз в день, для обслуживания или планового ремонта.

– Да, четыре раза в сутки, если быть точным, – подтвердил слова босса Фелтон. – Операторы в центре управления следят за всем посредством датчиков, так же для мониторинга состояния оборудования, мы используем дронов. Вон, кстати один из них, – он кивнул в сторону небольшого, размером с ладонь, беспилотника на пропеллерной тяге, зависшего над одним из баков. – Электричество для гидролиза мы берем из нашей сети, от термоядерных реакторов.

– И солнечной электростанции, – добавил молчавший почти с начала экскурсии, Дик Гиббенс.

– Да, и от неё тоже.

Группа двинулась вдоль правой стены пещеры, гремя подошвами по металлическому помосту. Каримов, идя вслед за провожатым, с любопытством осматривал массивные желтые баки, по левую руку от себя, внутри которых, под воздействием электрического тока, вода разлагалась на составляющие её водород и кислород. На боку каждого бака, красной краской был нанесен порядковый номер.

– И сколько всего этих устройств здесь, и какая у них производительность? – Поинтересовался он у шагающего впереди экскурсовода.

– В этой секции двадцать семь. В других по-разному. Суммарно данный гидролизер вырабатывает примерно тонну водорода в час и соответственно тридцать две тонны кислорода. Разумеется, не вся вода перерабатывается, примерно половину её мы сохраняем в первозданном виде для бытовых нужд или продажи, – ответил Фелтон.

Дойдя до конца пещеры, группа, прошла через небольшой шлюз и оказалась в светлом, заполненном гулом помещении. В отличие от гидролизного цеха, с его грубыми стенами из необработанного камня, стены этого зала имели правильные формы. Приглядевшись к ним, можно было заметить длинные прямые борозды, оставленные резцами машин, что некогда выгрызли этот зал в лунном грунте. Огромная, озаренная светом ярких ламп комната, был сплошь заставлена различными агрегатами.